Эстоппель в гражданском кодексе Российской федерации Текст научной статьи по специальности «Государство и право. Юридические науки»

УДК 347.132 ББК 67.404

© 2017 г. С. В. Мельник,

доцент кафедры гражданско-правовых и экономических дисциплин Орловского юридического института МВД России имени В. В. Лукьянова кандидат юридических наук, доцент. E-mail: m809sv@yandex.ru

Д. А. Мальбин,

доцент кафедры гражданского права Российского государственного университета правосудия, адвокат юридической фирмы «ЮСТ» кандидат юридических наук. E-mail: dm_malbin1504@list.ru

ЭСТОППЕЛЬ В ГРАЖДАНСКОМ КОДЕКСЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

В статье рассматриваются нормы Гражданского кодекса Российской Федерации об ограничении возможности стороны оспаривать совершенную сделку. Авторы подвергают критике указанные положения кодекса, полагая, что практика оспаривания сделок может быть ограничена на основании закрепленных в нем нормативных положений и более глубокого анализа судами таких дел. Отмечается, что возможность оспаривания ничтожной сделки не может быть ограничена правилами «эстоппель».

Ключевые слова: сделка, ничтожность, недействительность, оспоримость, эстоппель, правоотношение.

S. V. Melnik — Associate Professor, Department of Civil Law and Economic Disciplines, the Orel Law Institute of the

Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation named after V. V. Lukyanov, PhD in Law, Associate Professor.

D. A. Malbin — Associate Professor, Department of Civil Law, the Russian State University of Justice, advocate

of the law firm «YUST», PhD in Law.

ESTOPPEL IN THE CIVIL CODE OFTHE RUSSIAN FEDERATION

Key words: deal, void, invalidity, voidability, estoppel, legal relation.

Прошло более четырех лет с момента принятия Федерального закона от 07.05.2013 № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

и тл и и

части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» , которым внесены изменения в положения Гражданского кодекса РФ о сделках. Одним из серьезных нововведений, с энтузиазмом воспринятое юридической общественностью, стало включение в текст кодекса положений об ограничении оспаривания сделок.

Так, в абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ указывается, что сторона, проявившая волю сохранить силу сделки, не вправе оспаривать последнюю по основанию, о котором эта сторона знала или должна была знать при проявлении этой воли. Также в п. 5 ст. 166 ГК РФ закреплено, что заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на это лицо действует недобросовестно, в частности если его поведе-

ние после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность данной сделки.

Вышеуказанные положения выступают следствием восприятия отечественной теорией, а затем и законодателем доктрины «эстоппель» (estoppel), зародившейся в правопоряд-ках систем общего права. Смысл эстоппель состоит в пресечении непоследовательного поведения лица и как следствие — устранении права стороны на возражение в отношении тех фактов и событий, которые исходя из прежнего поведения ею не оспаривались . Целью доктрины «эстоппель» является создание предсказуемых правоотношений и исключение недобросовестного поведения, как, например, оспаривание или утверждение фактов, ранее подтверждавшихся или оспаривавшихся.

Основанием возникновения рассматриваемой доктрины служит общее понимание

добросовестного поведения. То обстоятельство, что в странах общего права добросовестность (goodfaith) как регулятор общественных отношений имеет существенное значение, позволяет ответить на вопрос о том, почему доктрина «эстоппель» появилась именно в данной правовой системе, базирующейся не на нормативных правовых актах, а скорее, на общих разумных правилах общежития и судебной практики.

Для Российской Федерации, относящейся к странам континентальной правовой семьи, эс-топпель является новым и до конца не изученным институтом. Фактически имплементация в действующее законодательство принципа «эс-топпель» произошла без достаточной апробации и в связи с возросшей в юридической литературе в последние годы ее популярностью, чем в силу острой необходимости.

Действительно, в момент принятия Федерального закона от 07.05.2013 № 100-ФЗ отсутствовали научные разработки, обосновывающие вывод о том, что добиться тех результатов, которых позволяет достичь доктрина «эстоппель», в рамках действующего законодательства невозможно. Это, по нашему мнению, объясняется слабостью отечественной доктрины гражданского права, стремлением к слепому копированию институтов зарубежных правопорядков и переложению их на почву российского права.

Вместе с тем доктрина «эстоппель», по существу, является чуждым и несвойственным для российского правопорядка институтом, внедрение которого влечет за собой некорректное формулирование положений действующего законодательства и возникновение множества теоретико-прикладных вопросов, которых можно было бы избежать, оставаясь в русле отечественной и близкой к ней правовой традиции.

Известно, что гражданско-правовые сделки подразделяются на оспоримые и ничтожные. Различия между этими категориями проявляются в следующем: оспоримая сделка считается действительной до тех пор, пока суд не признает ее недействительной на основании соответствующего иска лица, в то время как ничтожная сделка недействительна независимо от ее оспаривания, то есть ipso jure.

Исходя из положений Гражданского кодекса РФ можно сделать вывод о том, что в п. 2 и 5 ст. 166 предусматриваются две различные ситуации:

— ограничение оспаривания оспоримой сделки (п. 2 ст. 166);

— ограничение возможности ссылаться на ничтожность сделки (п. 5 ст. 166).

Основанием для данного вывода являются различия между оспоримой и ничтожной сделками. По этой причине анализ доктрины «эстоппель» применительно к данным сделкам также следует проводить отдельно.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В связи с вышеизложенным полагаем ошибочным указание в п. 70 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» на возможность заявления о недействительности оспоримой сделки в любой форме, так как заявление о недействительности оспоримой сделки не имеет правового значения, если сделка не оспаривается в предусмотренном законом порядке и не признана судом недействительной. Следовательно, Пленум Верховного Суда РФ ошибочно счел возможным применение п. 5 ст. 166 ГК РФ к оспоримым сделкам.

Как отмечалось выше, ограничение оспаривания сделки в соответствии с абз. 4 п. 2 ст. 1 66 ГК РФ связано с проявлением стороной воли, из которой следует, что эта сторона желает данную сделку сохранить. Исходя из анализа положений Гражданского кодекса РФ оспоримость сделки, как правило, связана с возможным дефектом воли, поэтому совершенно закономерным представляется вывод о том, что при проявлении воли сохранить сделку таковая не может быть признана недействительной по иску лица, которое на момент ее совершения имело дефект воли, поскольку проявление воли сохранить сделку свидетельствует о его отсутствии, а значит, основания для признания данной сделки недействительной отсутствуют.

Квалификация такого поведения в качестве недобросовестного не имеет правового значения, в противном случае речь бы шла о признании оспаривания стороной действительной сделки недобросовестным действием. Очевидно, что категория недобросовестности не может быть применена к оспариванию лицом действительной сделки не потому, что такое поведение является добросовестным, а потому, что добросовестность или недобросовестность лица в данном случае иррелевантны ситуации.

По нашему мнению, следует подвергнуть критике и положения п. 5 ст. 166 ГК РФ, согласно которому заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность такой сделки. В связи с указанием в тексте нормы на то, что при недобросовестном поведении не имеет значения заявление о недействительности сделки, возникает вопрос о юридической силе самой сделки и ее обязательной для исполнения силе для сторон, так как законодатель в данном случае разделяет категории недействительности сделки и заявления стороны об этом.

Исходя из того, что в п. 5 ст. 1 66 ГК РФ предусмотрено ограничение права стороны заявлять о ничтожности совершенной сделки, ограничение оспаривания ничтожной сделки фактически приводит к эффекту обя-зывания ничтожной сделки, как если бы она была действительной. Тем самым ничтожная сделка влечет за собой те же правовые обязанности для сторон, что и сделка действительная. Таким образом, юридически ничтожная сделка является обязательной для сторон с точки зрения правовых последствий в качестве действительной сделки, если сторона недобросовестно ссылается на ее ничтожность.

В юридической литературе ничтожная сделка традиционно определяется как пи11ш — юридически не существующий акт . Вместе с тем с наличием правил об ограничении оспаривания ничтожной сделки связано наступление юридических последствий, что не может не вызывать возражений. Особенно парадоксален данный вывод применительно к сделкам, которые нарушают императивные требования закона (ст. 168 ГК РФ) и являются ничтожными. Конечно, следует отметить, что не всякое нарушение закона влечет за собой ничтожность сделки, что также следует подвергнуть критике . Вместе с тем существует множество случаев, когда нарушение требований закона ведет к признанию сделки ничтожной: соглашение о переводе должником своего долга на другое лицо при отсутствии согласия кредитора (п. 2 ст. 391 ГК РФ), заключенное заранее соглашение об устранении или ограничении ответственно-

сти за умышленное нарушение обязательства (п. 4 ст. 401 ГК РФ) и т. д.

Как указано в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25, сделка, при совершении которой был нарушен явно выраженный запрет, установленный законом, является ничтожной как посягающая на публичные интересы, например сделка о залоге или уступке требований, неразрывно связанных с личностью кредитора (п. 1 ст. 336, ст. 383 ГК РФ), сделка о страховании противоправных интересов (ст. 928 ГК РФ).

Таким образом, действующее законодательство предусматривает ряд случаев, когда при наличии определенных пороков совершенная сторонами сделка считается ничтожной. Вместе с тем в контексте положений п. 5 ст. 166 ГК РФ ничтожность фактически превращается в действительность сделки, поскольку такая сделка является обязательной для сторон, если на ничтожность не ссылается добросовестная сторона.

В этом плане интересным представляется пример так называемой «антисоциальной сделки». Так, в соответствии со ст. 169 ГК РФ сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна и влечет за собой последствия, предусмотренные ст. 167 ГК РФ. В п. 85 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 отмечено, что к антисоциальным сделкам могут быть отнесены, в частности, сделки, направленные на производство и отчуждение объектов, ограниченных в гражданском обороте (соответствующие виды оружия, боеприпасов, наркотических средств, другой продукции, обладающей свойствами, опасными для жизни и здоровья граждан, и т. п.); сделки, направленные на изготовление, распространение литературы и иной продукции, пропагандирующей войну, национальную, расовую или религиозную вражду; сделки, направленные на изготовление или сбыт поддельных документов и ценных бумаг; сделки, нарушающие основы отношений между родителями и детьми.

Тем самым при заключении между сторонами, например, договора поставки оружия и боеприпасов, несмотря на положения ст. 169 ГК РФ, суд не может принять во внимание ничтожность сделки, если о ее ничтожности заявляет недобросовестная сторона. При этом отступление судом от правила

ограничения оспаривания сделок свидетельствовало бы о декларативном характере положений п. 5 ст. 166 ГК РФ.

Конечно, у суда, рассматривающего спор, остается право применить последствия недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе (п. 4 ст. 166 ГК РФ). Однако указанное право не вносит определенности в рассматриваемый вопрос, так как, во-первых, не ясна конкуренция положений п. 4 и 5 ст. 166 ГК РФ в тех случаях, когда ничтожной сделкой затрагиваются публичные интересы, но о ничтожности недобросовестно заявляет одна сторона, в то время как добросовестная сторона считает сделку действительной. Во-вторых, в отличие от положений п. 5 ст. 166 ГК РФ, сформулированных императивно, в силу п. 4 ст. 166 ГК РФ суд имеет только право применить последствия недействительности сделки по собственной инициативе, что влечет за собой дополнительную неопределенность в вопрос о возможности использования судом названного полномочия.

Ограничение оспаривания ничтожной сделки выше рассмотрено с точки зрения возражения на предъявленный другой стороной иск. Вместе с тем в п. 70 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 указано, что заявление о недействительности сделки может быть сделано как в форме возражения ответчика против иска, так и путем предъявления соответствующего иска. Представляется, что ограничение оспаривания сделки при предъявлении, хотя и недобросовестной, стороной иска о признании ничтожной сделки недействительной является не оправданным по следующим причинам.

Принимая во внимание деление исков на декларативные и конститутивные, иск о признании ничтожной сделки недействительной следует отнести к искам декларативным, так как, по верному замечанию Д. О. Тузова, «решение суда, вынесенное по иску о ничтожности, или негационному иску, будучи по своей природе установительным (решение о признании, или декларативное решение), ничего не меняет в материально-правовых отношениях сторон и третьих лиц: сделка как была, так и остается недействительной» . Таким образом, суд, принимая решение, не устанавливает новое правоотношение, а лишь декларирует существующее — сделка, совершенная сторонами, не повлекла за собой

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

тех правовых последствий, которые стороны желали создать.

Неопределенной представляется ситуация, когда предъявлен иск о признании сделки недействительной при наличии очевидных признаков ничтожности сделки, но суд со ссылкой на п. 5 ст. 1 66 ГК РФ отказывает в удовлетворении иска о признании недействительной сделки, которая в реальности таковой и является. В этих условиях остается открытым вопрос о судьбе и юридической силе совершенной сделки для сторон и третьих лиц. Очевидно, что такой отказ в признании ничтожной сделки недействительной на том основании, что соответствующий иск предъявляет недобросовестная сторона, вступает в противоречие с самой категорией ничтожной сделки.

Причина, по которой правила об ограничении оспаривания сделок были включены в текст кодекса, как это следует из Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (далее — Концепция), состоит в обширном оспаривании сторонами заключенных сделок с целью уклонения от их исполнения. Однако вопрос о широкой практике оспаривания сделок в судебной практике не должен решаться исключительно за счет введения норм об ограничении возможности сторон заявлять о недействительности сделки. Проблема видится в самой судебной практике, исходившей из императивности норм гражданского права и как следствие — ничтожности сделок, условия которых не в полной мере соответствовали буквальному тексту нормы кодекса.

Ограничение возможности оспаривания сделок как в прежней, так и в действующей редакции кодекса может быть обосновано ссылкой на ст. 11 ГК РФ о том, что судебной защите подлежит только нарушенное право. Предъявление иска о признании оспоримой сделки недействительной лицом, поведение которого позволяло полагать о действительности сделки, свидетельствует об отсутствии нарушения сделкой прав и интересов такого лица. При этом предъявление декларативного иска о признании ничтожной сделки недействительной не может быть ограничено правилом, установленным п. 5 ст. 166 ГК РФ, так как данный иск направлен на подтверждение (декларирование) существующего факта, а именно недействительности сделки. Преобразования правоотношения, в отличие от

ситуации признания недействительной оспоримой сделки, не происходит.

Таким образом, достижение тех целей, которые ставили перед собой законодатель и разработчики Концепции, возможно на основе существующего нормативного материала и теоретических разработок и без внедрения новых нормативных конструкций, чуждых российскому праву. Поведение лица до предъявления иска о признании оспоримой сделки недействительной должно рассматриваться судами на предмет выяснения того обстоятельства, нарушает ли сделка права лица, оспаривающего ее. Очевидно, что если поведение лица свидетельствует о том, что оно одобряет совершенную сделку, то осно-

Литература

1. Гражданский кодекс Российской Федерации (ч. 1) от 30.11.1994 № 51-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. № 32. Ст. 3301.

2. О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации: Федер. закон Рос. Федерации от 07.05.2013 № 100-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. № 19. Ст. 2327.

3. О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда Рос. Федерации от 23.06.2015 № 25 // Бюл. Верховного Суда Рос. Федерации. 2015. № 8.

4. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации // Вестн. Высшего Арбитражного Суда Рос. Федерации. 2009. № 11.

5. Потапенко С. В., Зарубин А. В. Настольная книга судьи по спорам о праве собственности / под ред. С. В. Потапенко. М., 2012.

6. Седова Ж. И., Зайцева Н. В. Принцип эстоппель и отказ от права в коммерческом обороте Российской Федерации. М., 2014.

7. Тузов Д. О. Lex «quasi» perfecta? О новой редакции ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации и фундаментальных ци-вилистических понятиях // Закон. 2015. № 9.

8. Тузов Д. О. Теория недействительности сделок: опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. М., 2007.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

ваний для признания оспоримой такой сделки недействительной не имеется.

Имплементация в российское гражданское право норм об ограничении оспаривания ничтожных сделок сопряжена с теоретическими трудностями в обосновании последствий их применения и влияния на юридическую силу сделки. Ситуация, связанная с невозможностью признания ничтожной сделки недействительной по тому основанию, что об этом недобросовестно заявляет сторона сделки, противоречит догматическим понятиям ничтожной сделки как сделки недействительной независимо от оспаривания или заявления об этом сторонами.

5. Potapenko S. V., Zarubin A. V. Handbook of the judge on disputes about the right of ownership / ed. by S. V. Potapenko. Moscow, 2012.

Поезд дальше не идет: применение эстоппеля в арбитражном процессе

«Не противоречь сам себе» – таков смысл эстоппеля, который широко используется, в том числе и в арбитражном процессе. В каком деле его применили впервые и что судебная практика считает злоупотреблением правом, рассказывает адвокат Адвокатского бюро «S&K Вертикаль» Алена Бачинская. В то же время, предостерегает она, недобросовестное поведение надо отличать от обычной процессуальной тактики, которая объясняется особенностями российского судопроизводства.
В последние годы законодательство и правоприменительная практика придают существенное значение принципу добросовестности участников гражданского оборота, стремясь наказать злоупотребляющую своими правами сторону и защитить лицо, действовавшее добросовестно. В целях реализации этого принципа отечественный правопорядок нередко заимствует различные иностранные институты. Одной из таких рецепций явилась доктрина эстоппеля. Эстоппель является традиционным правовым принципом в зарубежных странах. Он зародился в Англии, а затем был воспринят многими правопорядками.

По общему правилу, смысл эстоппеля заключается в утрате лицом права ссылаться на какие-либо факты или обстоятельства в связи со своим предыдущим поведением (отрицанием, утверждением и т. д.). Фактически эстоппель запрещает противоречивое поведение участников оборота.

Эстоппель в практике ВАС и ВС

Впервые в российском правопорядке на принцип эстоппеля прямо сослался Высший арбитражный суд РФ в постановлении Президиума ВАС РФ от 22 марта 2011 года № 13903/10 по делу № А60-62482/2009-С7. В этом деле суд указал, что стороны лишаются права на выдвижение новых требований, вытекающих как из основного, так и из дополнительных обязательств, относительно которых было заключено мировое соглашение. Суд руководствовался тем, что, заключая мировое соглашение, лица стремились прекратить имеющийся спор в полном объеме. И то, что они не предусмотрели в мировом соглашении какие-либо дополнительные обязательства или действия, которые надлежит исполнить той или иной стороне, означает полное окончание гражданско-правового конфликта.

В дальнейшем эстоппель или принцип venire contra factum proprium (никто не может противоречить собственному предыдущему поведению) применялся и в других случаях. При этом суды вплотную подходили к вопросу оценки противоречий в процессуальном поведении участвующего в деле лица с точки зрения добросовестности.

Так в постановлении № 1649/13 по делу № А54-5995/2009 Президиум ВАС РФ применил эстоппель против возражений ответчика относительно подсудности спора. Суд счел, что ответчик признал компетенцию суда, поскольку при длительном рассмотрении дела не указывал суду на неподсудность, а активно участвовал в процессе. Поэтому он утратил право возражать в отношении подсудности. При этом суд прямо признал ответчика лицом, злоупотребившим своими процессуальными правами, и последовательно описал, в чем выразилось такое злоупотребление.

Доктрина эстоппеля также была продемонстрирована и в известном деле ООО «Соллерс-Елабуга» (№ А65-30438/2012) о приведении в исполнение решения международного коммерческого арбитража. В постановлении № 1332/14 Президиум ВАС РФ не согласился с выводом суда первой инстанции о том, что арбитражная процедура существенно нарушена – должника не уведомили об арбитражном разбирательстве. Должник утратил право на выдвижение доводов о ненадлежащем уведомлении об арбитражном разбирательстве, поскольку из его предыдущего поведения следовало, что он признавал полномочия лица, фактически получившего уведомление арбитража (им являлся сотрудник материнской компании по отношению к должнику).

В другом деле ВС РФ применил эстоппель в ответ на заявление ответчика о том, что он является ненадлежащим. Суд расценил это как недобросовестность, поскольку ответчик впервые возразил против своего процессуального статуса лишь после отмены судебных актов, вынесенных в его пользу, и направления дела на новое рассмотрение (Определение ВС РФ от 09 октября 2014 по делу № А51-1943/2011).

Аналогичный подход продемонстрирован и в определении Верховного суда РФ от 13 апреля 2016 по делу № А57-12139/2011. Суд посчитал проявлением недобросовестного поведения довод о неподведомственности спора, заявленный стороной по делу только в суде кассационной инстанции, да еще и на втором круге. Сторона активно участвовала в деле и поначалу одерживала верх, однако только после проигрыша заявила о необходимости прекращения производства по делу в связи с неподведомственностью.

Нормативной основой для применения процессуального эстоппеля является ч. 2 ст. 9 АПК РФ, предусматривающая, что лица, участвующие в деле, несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий. Участники процесса должны добросовестно пользоваться своими процессуальными правами в силу ч. 2 и 3 ст. 41 АПК РФ, а также обязаны заблаговременно раскрывать свои доказательства и аргументы перед другой стороной (ч. 3 и 4 ст. 65 АПК РФ).

Злоупотребление или процессуальная тактика

Все упомянутые дела свидетельствуют о том, что процессуальный эстоппель довольно прочно вошел в правоприменительную практику и в первую очередь касается противоречивого поведения участника на различных стадиях одного процесса или при сопоставлении с его досудебными действиями. Вместе с тем можно отметить, что противоречивое поведение стороны не всегда вызвано желанием злоупотребить правами и получить от этого какие-то выгоды.

Нередко участники дел строят свою правовую позицию с учетом хода процесса и удовлетворения либо отклонения судом тех или иных ходатайств. Процессуальное поведение лица обусловлено возможностью выиграть процесс в текущих обстоятельствах и на основании имеющихся доказательств.

Причиной этого отчасти является специфика отечественного арбитражного процесса. В России судья, как правило, не высказывает по ходу процесса суждения, из которых было бы понятно направление его мысли. Нередко часть заявленных ходатайств разрешается при удалении в совещательную комнату одновременно с принятием решения по делу.

Бывает, что участник дела выбирает в конкретном процессе какой-то один из возможных вариантов поведения или способов защиты своего права. И если результат процесса оказался не в его пользу, лицо может изменить свое поведение, попробовать использовать иной способ защиты права. Такое поведение, конечно, нужно отличать от других случаев, где непоследовательность вызвана совсем иными причинами, далекими от идеи доброй совести.

Безусловно, встает вопрос о добросовестности стороны, которая в ходе рассмотрения дела заявляет о тех или иных фактах и представляет доказательства, а в другом деле утверждает противоположное и вдруг предъявляет совсем другие доказательства. Это может объясняться желанием добиться фактического пересмотра выводов суда по первому делу, сделанных не в пользу такого лица, в обход предусмотренного законом порядка.
С учетом этого судам следует оценить такое процессуальное поведение в рамках различных процессов на предмет добросовестности и применить доктрину эстоппель в случаях очевидного злоупотребления лицом своими правами.

Работа посвящена институту признания ссылки на ничтожность недобросовестной. Этот институт нашел законодательное закрепление в п. 5 ст. 166 ГК РФ и уже был апробирован отечественной судебной практикой. Отсутствие доктринальных наработок, крайне общий текст нормы и, как результат, противоречивая судебная практика обусловливают актуальность нашего исследования.
Нашей целью являлась разработка оптимальной модели института признания ссылки на ничтожность недобросовестной, которая задает границы применения п. 5 ст. 166 ГК РФ и способствует принятию соразмерного решения. Для достижения этой цели в работе критически анализируется иностранный опыт, вырабатывается система взаимосвязанных элементов – фактических обстоятельств, выступающих основанием применения института, анализируется отечественное понимание проблемы и, в целях демонстрации преимуществ нашей модели, разбираются дела из российской судебной практики через призму системы взаимосвязанных элементов. Отстаивается мнение о том, что при вынесении решения суд должен соизмерять несправедливость констатации ничтожности и цели нормы, устанавливающей ничтожность. Делается вывод о применимости института к договорам с пороком формы и, лишь в порядке исключения, к противозаконным договорам, если запрет направлен на защиту стороны, ссылающейся на ничтожность.
Структура работы детерминирована поставленными задачами. В первой главе мы разбираем немецкий, швейцарский и австрийский подходы к признанию ссылки на ничтожность недобросовестной и проводим сравнительный анализ. Во второй, с учетом результатов предыдущей главы, создается оптимальную модель. В заключительной главе через призму выработанной модели анализируется отечественный подход.

Эстоппель: ВС рассказал, где его надо применять

Эксперты «Право.ru» отмечают, что суды общей юридикции редко применяют такой правовой принцип, как эстоппель, в отличие от арбитражей. На примере земельного спора из Краснодарского края Верховный суд объясняет нижестоящим инстанциям, когда новый для российского законодательства правовой институт можно использовать. ВС обратил внимание и на другие нарушения в акте краевого суда.

В 2013 году в российском законодательстве появился новый правовой институт под названием эстоппель (п. 5 ст. 166 ГК). Эта новация, являясь продолжением принципа добросовестности, распространилась как на материальное право, так и на процессуальное. Если говорить о процессуальном эстоппеле, то его можно применить, начиная с того момента, когда спор дошел до апелляционной инстанции, поясняет Евгений Пугачев, руководитель практики «Земля.Недвижимость.Строительство» юрфирмы «Интеллектуальный капитал». Суть такого института заключается в том, что сторона разбирательства не сможет реализовать свое право в апелляции, если не пыталась это сделать в первой инстанции. Подобная ситуация и возникла в земельном споре из Краснодарского края.

Эстоппель (от англ.»estop» — лишать права выдвигать возражения) – правовой принцип, согласно которому лицо теряет право ссылаться на какие-либо факты в обоснование своей позиции.

Началось все еще в 2006 году, когда колхоз «Память Ленина» арендовал 0,5 га земли в селе Новоленинский Краснодарского края. Этот участок находился в общей долевой собственности местных жителей, поэтому арендодателями выступили сразу несколько десятков человек. Спустя три года, несколько владельцев этой земли ее поделили и зарегистрировали право собственности на свои части недвижимости. После успешного разделения участка новые земли передали в аренду ЗАО «Лебяжье-Чепигинское». Таким образом, «Память Ленина» лишился возможности пользоваться ранее арендованными территориями.

Колхоз не согласился со сложившейся ситуацией и оспорил разделение единого участка в судебном порядке. Тимашевский районный суд в 2009 году признал тремя решениями выделы земельных долей недействительными и постановил отменить арендные соглашения с «Лебяжье-Чепигинское». Однако новый арендатор не спешил выполнять принятые судебные решения и продолжал пользоваться землей.

Борьба за единство

В начале 2016 года колхоз «Память Ленина» стал банкротом (дело № А32-2426/2009) и потерял возможность добиться исполнения судебных актов 2009 года. Тогда уже другие сособственники 0,5 га земли во главе с Андреем Исаевым* обратились в Тимашевский райсуд с иском к «Лебяжье-Чепигинское», потребовав восстановить единый участок и право общей долевой собственности на него. Ответчик с такими требованиями согласился, удовлетворила их и первая инстанция (дело № 2-813/2016). Суд сослался на то, что еще в 2009 году выдел долей из единой недвижимости признали недействительным, поэтому участок надо вернуть в прежние границы. Но после такого решения «Лебяжье-Чепигинское» изменило свое мнение по этому спору и обжаловало акт первой инстанции в апелляцию.

Краснодарский краевой суд решил, что истцам в этом деле надо отказать. Апелляционная инстанция указала на то, что заявители в рассматриваемом споре не доказали, как ответчик нарушил их права по пользованию землей (дело № 33-16849/2016). Апелляция подчеркнула, что «Лебяжье-Чепигинское» не меняло границы участка в 0,5 га, так как это сделали другие его сособственники, а возможное удовлетворение иска может затронуть их права.

Проглядели эстоппель

Исаев и соистцы не согласились с актом апелляции, обжаловав его в Верховный суд. ВС в первую очередь обратил внимание на то, что апелляция безмотивировочно квалифицировала заявленный иск как негаторный (об устранении препятствий по пользованию имуществом). Хотя первая инстанция, наоборот, посчитала эти требования «применением последствий недействительности сделки». Судьи ВС пояснили, что абстрактное утверждение о том, будто удовлетворение иска нарушит права третьих лиц, неверно (дело № 18-КГ17-68). Апелляции нужно было установить, кто именно владеет долями в праве собственности на участок и привлечь этих лиц к делу, отметил ВС.

Помимо этого нижестоящий суд не оценил возможность применить в этом споре процессуальный эстоппель, посчитала Судебная коллегия по гражданским делам ВС. Судьи ВС указали на то, что в первой инстанции ответчик согласился с требованиями истца, а после решения Тимашевского райсуда «Лебяжье-Чепигинское» поменяло свою позицию, подав апелляционную жалобу.

«Тройка» судей под председательством Вячеслава Горшкова отменила акт апелляции и отправила дело на новое рассмотрение обратно в Краснодарский краевой суд (прим. ред. – пока еще не рассмотрено).

Эксперты «Право.ru»: «ВС обоснованно обратил внимание на недобросовестность ответчика»

Суды общей юрисдикции менее охотно применяют эстоппель, нежели арбитражные суды, отмечает юрист АБ «Линия Права» Фаррух Саримсоков. По его мнению, рассматриваемое решение ВС может стать триггером, чтобы усилить использование обсуждаемого правового института. Юрист петербургской практики «Пепеляев Групп» Вадим Инсаров предупреждает, что процессуальный эстоппель должен использоваться с осторожностью и в исключительных случаях. В частности, когда речь идет об очевидном и грубом злоупотреблении со стороны участника спора. Юрист уверен, что в этом деле не стоит применять обсуждаемый институт. По его словам, ответчик мог изменить свою позицию в апелляции по самым разным причинами, которые могут быть и не связаны с недобросовестностью. Буквальное восприятие позиции ВС нижестоящими судами может ограничить право сторон на судебную защиту, что приведет к серьёзным негативным последствиям, добавляет Инсаров.

Противоположного мнения придерживается юрист КА «Юков и партнеры» Александра Воскресенская. Она считает, что в этом споре ВС обоснованно обратил внимание на недобросовестное поведение ответчика: «Изменение процессуальной позиции «Лебяжье-Чепигинское» являлось для истца непредвидимым и затруднило выработку по делу собственных доводов для их представления в апелляции». Эксперт подчеркивает, что сторону разбирательства нужно заранее уведомлять обо всех значимых для процесса действиях: «Это обеспечит справедливое судебное разбирательство, основанное на принципах состязательности и равноправия».

Эстоппель

Эсто́ппель (англ. estoppel, от англ. estop — лишать права возражения) — правовой принцип, согласно которому лицо в силу некоторых обстоятельств утрачивает право ссылаться на какие-либо факты в обоснование своих притязаний. Принцип применяется в международной судебной и арбитражной практике. С 2013 г. включён в российское законодательство (пункт 5 статьи 166 ГК РФ, а в 2015 году включён в пункт 3 статьи 432 ГК РФ).

В международном публичном праве данный правовой принцип означает утрату государством права ссылаться на какие-либо факты или обстоятельства в обоснование своих международных притязаний. Это процедурное условие закреплено Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 года и Венской конвенцией о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями, 1986 года. Венская конвенция 1969 года исключает возможность ссылок на эстоппель, когда международный договор был заключен под влиянием силы или в противоречии с императивными нормами международного права. Часто эстоппель применяется в случаях, когда имеются значительные расхождения между предшествующим и нынешним отношением государства к какому-либо вопросу. Например, Международный суд ООН в 1962 году в решении по вопросу между Камбоджей и Таиландом о храме Прэахвихеа применил эстоппель, отклонив ссылку Таиланда на неправильность карты, устанавливающей границу между государствами в районе храма, на том основании, что на протяжении 15 лет Таиланд не заявлял об этом и, более того, пользовался выгодами, которые это ему давало.

Эстоппель, как правовой принцип в отношениях между государствами может применяться только при условии соблюдения основных принципов современного международного права: государственного суверенитета, равенства всех государств, самоопределения народов и запрещения угрозы силой или её применения в отношениях между государствами.

Принцип эстоппеля может применяться в международном частном праве, например, в мировой судебной (арбитражной) практике, согласно которой стороны теряют право ссылаться на прежнее соглашение (арбитражную оговорку), если молчаливо соглашаются на изменение подсудности и рассмотрение дела в государственном (национальном суде).

В англосаксонском праве эстоппель предотвращает характерные для отечественной практики разновидности мошенничества, например, если владелец дома обещает арендатору, что не будет расторгать договор в течение длительного срока, и арендатор производит за свой счет ремонт, promissory estoppel может не позволить домовладельцу использовать свое право расторжения договора аренды. Существуют и другие варианты эстоппеля, отличающиеся обстоятельствами. Чтобы использовать эстоппель, сторона должна предстать перед судом «с чистыми руками» (например, обманывать нельзя с самого начала).

В спорах по сделкам эстоппель – это запрет противоречивого поведения стороны договора

★ В статье 12 примеров из судебной практики. Дочитайте до конца, чтобы получить все.

В англосаксонской системе понятие буквально означает «лишение права на возражение». То есть эстоппель – это утрата возможности сослаться на какое-либо обстоятельство в свою пользу. Так, не удастся заявить о недействительности сделки, если есть признаки противоречивого поведения заявителя. Если контрагент одобрил какое-либо действие компании, он теряет право оспорить это действие.

В ГК РФ термин напрямую не используют, но в нескольких статьях идет речь о материальном эстоппеле (п. 5 ст. 166 ГК РФ, ст. 431.1 ГК РФ, п. 3 ст. 432 ГК РФ). О применении принципа также высказался ВС РФ. Если контрагент действовал так, словно сделку заключили, он не сможет впоследствии заявить о ее ничтожности или недействительности (п. 70 постановления Пленума ВС от 23.06.15 № 25).

Каково значение принципа добросовестности?Отвечает Роман Бевзенко

Принцип применяют, даже если выявили порок формы сделки. Если в договоре не согласовали какое-либо из существенных условий, соглашение признают незаключенным. Однако еще ВАС РФ указывал, что договор следует оставить в силе даже с несогласованными существенными условиями, если контрагенты совместно его исполняли (п. 7 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.02.14 № 165). Участник сделки не вправе оспаривать договор, если одновременно:

1. Поведение данного участника говорит о его воле на сделку и стремлении ее сохранить. На это могут указывать письменные доказательства, устные волеизъявления, конклюдентные действия.
2. В ходе заключения сделки данный участник знал, что присутствуют основания для ее оспаривания (п. 72 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.15 № 25).

Принцип эстоппель применяют только в отношении оспоримых сделок (следствие из абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ). К поведению, которое говорит о воле стороны признать договор, суды относят действия по его исполнению. Как правило, это:

• перечисление оплаты за товары или услуги,
• отгрузка продукции,
• выполнение работ или оказание услуг,
• подписание документов по исполнению сделки и т. п.

Компании, которая хочет сохранить договор, следует доказать, что исполнение сделки началось. Это позволит применить принцип и не дать оппоненту отказаться от обязательств.

Судебная практика показывает, что такое эстоппель и когда его применяют в спорах о сделках

Можно проиллюстрировать примерами, как принцип эстоппель работает в гражданском праве:

1. В течение длительного срока компания не возражала против действий контрагента, а затем заявила о недействительности условий (постановление АС Уральского округа от 09.02.2018 по делу №А76-14192/2016)
2. Компания знала об основании для оспаривания, но все равно сохраняла сделку (постановление АС Московского округа от 23.03.2017 по делу №А40-96380/2016).
3. Действия компании подтвердили актуальность сделки, хотя договор не был заключен (определение ВС от 10.10.2017 №38-КГ17-9).
4. Компания совершила конклюдентные действия в подтверждение сделки (решение АС Москвы от 08.06.2016 по делу № А40-188959/2015)
5. Договор заключили, хотя было известно, что в законе существует запрет на данный вид сделок ( определение ВС от 20.07.2015 по делу № А21-10221/2013)

Иногда оппонент пытается отказаться от обязательств со ссылкой на процедурные нарушения. Например:

• заявляет об аффилированности третейского суда и компании;
• утверждает, что компания не выполнила требования досудебного разрешения споров;
• отказывается от мирового соглашения.

Сами по себе эти действия недобросовестными не являются: компания действительно может допустить подобные нарушения, а мировое соглашение заключают по согласию обеих сторон. Недобросовестным поведение контрагента будет в случае, если возражение последует несвоевременно.

Например, об аффилированности следует заявить на стадии третейского разбирательства, а не рассмотрения в арбитражном суде. Если оппонент заявит о нарушении претензионного порядка после прохождения первой инстанции, это тоже сочтут недобросовестным поведением (постановление Восемнадцатого ААС от 27.02.2017 по делу №А76-16291/2016).

Заключение мирового соглашения – это сделка между участниками спора, на которую обе стороны дают согласие. Условия сделки предлагают и обговаривают до того, как соглашение рассмотрит суд. После того, как документ подписали, а суд его утвердил, участник спора не вправе заявлять новые требования по тому же основанию. Если он попытается это сделать, суд применит эстоппель (определение ВС РФ от 01.12.15 №305-ЭС15-9906 по делу №А40-105443/2013).

Учтите, что принцип эстоппель применим не всегда. Некоторые договоры не признают заключенными, даже если стороны исполняли обязательства. Например, нельзя исполнить договор поставки, если не указано количество товара, или страховой договор, если не прописали страхуемый риск.

Принцип эстоппель позволяет помешать злоупотреблению процессуальным правом

Недобросовестные оппоненты рискуют утратить право на возражения не только в спорах о признании сделок. Например, эстоппель используют, когда в ходе арбитражного процесса участник:

• нарушает правила подведомственности или подсудности, чтобы затянуть разбирательство;
• несвоевременно заявляет, что не является надлежащим ответчиком;
• иным образом злоупотребляет процессуальными правами.

Если запрет применят, участник спора лишается возможности:

• обжаловать данный акт суда,
• заявить новые требования,
• ссылаться на арбитражное соглашение,
• протестовать по поводу неверного определения подсудности или иных процессуальных нарушений.

В судебной практике можно выделить несколько показательных ситуаций, когда суды использовали процессуальный эстоппель:

1. Заявитель потребовал неустойку, от которой отказался в мировом соглашении (постановление АС Уральского округа от 13.02.2018 по делу №А07-21834/2017)
2. Податель апелляционной жалобы не заявлял возражений, когда первая инстанция рассматривала дело (определение ВС от 25.07.2017 № 18-КГ17-68)
3. Участник спора не заявлял об аффилированности третейского суда и своего оппонента, хотя знал об этом (определение ВС от 24.02.2015 по делу №А67-1587/2014)
4. Компания согласилась с третейской оговоркой, но попыталась оспорить соглашение, когда проиграла в третейском суде (определение ВС от 28.12.2015 по делу №А71-15240/2014)
5. Дочерняя компания заявила, что ее не уведомили надлежащим образом, так как извещение получил юрист контролирующей компании (постановление Президиума ВАС от 24.06.2014 по делу №А65-30438/2012)