Вопрос 436. Право на справедливое судебное разбирательство (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод).

Одной из самых важных по значению статей Конвенции, без сомнения, следует признать ст. 6 Конвенции, гарантирующей каждому человеку право на справедливое судебное разбирательство независимым, беспристрастным судом, созданным на основании закона. Эта статья в совокупности с принятыми дополнительными протоколами по своему смыслу и содержанию совпадает со ст. 8 и 10 Всеобщей декларации прав и свобод и ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. Указанные статьи занимают особое место в системе норм о правах и свободах человека потому, что в них гарантируется самый надежный и эффективный механизм защиты предоставленных прав и свобод – механизм судебной защиты.

Подавляющее число жалоб, поступающих в Европейский суд, связано с нарушением именно ст. 6 Конвенции. Это объясняется в том числе и тем, что жалобы на нарушение других, гарантированных Конвенцией прав и свобод, часто возникают в силу того, что правосудие не отвечало требованиям справедливости.

Текст ст. 6 Конвенции:

1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или – в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо – при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия.

2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор пока его виновность не будет установлена законным порядком.

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

a) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;

b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;

e) пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке.

Таким образом, первая часть ст. 6 применима в отношении как гражданских, так и уголовных дел, а вторая и третья части – только в отношении уголовных разбирательств.

Гарантии, закрепленные в ст. 6, могут применяться не только в ходе судебных слушаний, но также на этапах, предшествующих им и следующих за ними. Положение, касающееся разумного срока рассмотрения дела, начинает действовать с момента предъявления обвинения, следовательно, принцип справедливого суда может быть серьезно нарушен, если указанные гарантии не соблюдаются уже на начальном этапе.

Статья 6 также охватывает процедуры, которые следуют после окончания слушаний, а именно на этапе исполнения решения. В деле «Бурдов против России» Суд пришел к заключению, что право доступа к правосудию, гарантированное в ст. 6, носило бы иллюзорный характер, если бы национальная правовая система государства-участника позволяла, чтобы окончательное, обладающее обязательной юридической силой судебное решение, оставалось не исполненным.

Гражданские права и обязанности. Существует обширное прецедентное право, созданное Европейским судом и Комиссией, определяющее, что является гражданским правом и обязанностью и что не является таковыми. Тем не менее, Суд воздержался от того, чтобы дать какое-либо общее определение данного термина, за исключением указания на существование различия в сфере действия частного и публичного права. Ключевым моментом в определении того, применима или нет ст. 6, является то, имеет ли результат судебного разбирательства определяющее значение для частных прав и обязанностей. Несмотря на автономный характер понятия «гражданские права и обязанности», законодательство государства-ответчика имеет некоторое значение.

Суд предпочитает выносить решение по каждому делу с учетом конкретных обстоятельств. Например, к делам, в которых затрагиваются гражданские права и обязанности, могут быть отнесены дела, в которых определяются:

— права и обязанности частных лиц в их взаимоотношениях между собой во всех случаях подпадают под категорию гражданско-правового характера (права частных лиц в их взаимоотношениях между собой в системе, например, договорного права, коммерческого права, гражданско-правового деликта, семейного права, трудового права и имущественного права);

— взаимоотношения частных лиц и государства в судебных разбирательствах, посвященных вопросам экспроприации, укрупнения земельных участков и их планирования, а также в процедурах, касающихся получения разрешения на строительство и других видов операций, связанных с недвижимостью, которые могут иметь прямые последствия для осуществления права на владение собственностью;

— право заниматься коммерческой деятельностью (вопросы отзыва лицензий на осуществление какой-либо деятельности, право заниматься профессиональной медицинской или адвокатской практикой);

— вопросы передачи детей на государственное обеспечение, доступа родителей к детям, усыновления или воспитания приемных детей;

— вопросы социальной защиты, выплаты социальных пособий, пенсий и т.д.; вопросы, связанные с возмещением государством вреда (например, в случае вынесения оправдательного приговора), и др.

Суд не признает в качестве гражданских дела, касающиеся, в частности:

— общих вопросов налогообложения;

— вопросов воинской обязанности;

— права выдвигаться на высшие государственные посты;

— права на получение бесплатного образования; отказа в выдаче паспорта; права на бесплатное медицинское обслуживание; заявления на выдачу патентов.

Уголовное обвинение. В системе Конвенции понятие «обвинение» является автономной концепцией, применяемой независимо от определения «обвинения», существующего в национальном праве. Суд указывал, что термину «обвинение» должно придаваться скорее содержательное, а не формальное значение, и что Суд призван видеть, что скрывается за внешней стороной дела и исследовать реалии рассматриваемой процедуры.

В понятие «предъявление любого уголовного обвинения» включаются случаи, когда:

— выдан ордер на арест того или иного лица;

— лицо официально проинформировано о том, что против него возбуждено уголовное дело;

— власти, проводящие расследование в связи с таможенными нарушениями, требуют, чтобы обвиняемый представил вещественные доказательства, и при этом блокируют его банковские счета;

— обвиняемый обращается за помощью к адвокату после того, как против него было возбуждено уголовное дело прокурором, что, в свою очередь, последовало за поступлением негативной в его адрес информации из полиции.

Понятие «уголовное обвинение» может относиться не только к уголовным делам как таковым, но также может в некоторых случаях применяться к дисциплинарным и административным делам. Для того чтобы на дисциплинарные и административные дела могло быть распространено действие ст. 6 Конвенции, они должны быть проанализированы в трех аспектах:

1) классификация в системе внутреннего права;

2) характер правонарушения;

3) существо и степень строгости наказания.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Нарушение права на справедливое судебное разбирательство в разумный срок

Нарушение права на справедливое судебное разбирательство, выражающееся в длительности судебной процедуры, а также в длительном неисполнениии судебных постановлений, занимало одно из лидирующих мест по нарушениям нашим государством Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Изменение ситуации до имплементации положений Конвенции путем трансформации в российское гражданское процессуальное законодательство и после можно проследить на следующих примерах.

Так, по делу Саламатина против Российской Федерации заявительница жаловалась на нарушение судами России положений п. 1 ст. 6 Европейской Конвенции в части права граждан на рассмотрение их дел в судах в разумный срок, указывая, что судебное заседание по её делу о возмещении вреда, причинённого здоровью, длилось почти 4 года и 10 месяцев; по делу Волович против Российской Федерации заявитель жаловался на длительность судебного разбирательства, указывая, что 15 мая 1997 г. он подал исковое заявление в суд, а окончательно его спор разрешился лишь 10 октября 2003 г. (через 5,5 лет); по делу Кудинова против Российской Федерации заявительница жаловалась на длительность сроков рассмотрения дела, отмечая, что разбирательство длилось примерно 7 лет и 2 месяца (с 22 июня 1998 г. по 10 августа 2005 г.); по делу Романенко и Романенко против Российской Федерации заявители жаловались на длительность рассмотрения дела, указывая, что срок судебного разбирательства составил 10 лет и 9 месяцев; по делу Глазков против Российской Федерации заявитель жаловался на длительность судебного разбирательства, указывая, что дело рассматривалось судами двух инстанций в течение 7 лет и 1 месяца (с 24 февраля 1997 г. по 06 июня 2005 г.); по делу Коломиец против Российской Федерации заявитель жаловался на длительность судебного разбирательства, указывая, что исковое заявление, поданное им 23 октября 1998 г., не рассмотрено до его обращения в Европейский Суд, а судебное разбирательство по его делу длится более 8 лет и 8 месяцев; по делу Никитин против Российской Федерации заявитель жаловался длительность судебного разбирательства, указывая, что дело рассматривалось судами двух инстанций 7 лет и 6 месяцев и др..

Анализ указанных дел показывает, что Европейский Суд к основным причинам неоправданного затягивания сроков рассмотрения дел судами РФ отнес:

занятость судьи в других судебных разбирательствах;

длительное проведение экспертиз;

затягивание судебного разбирательства заявителем путём осуществления им своих процессуальных прав.

Кроме того, к таковым причинам ЕСПЧ также относит ничем неоправданные длительные перерывы. Так, по делу Марченко против Российской Федерации заявитель жаловался на то, что длительность судебного разбирательства по его гражданскому делу была чрезмерной, а общий период судебного разбирательства составил более 6 лет и двух месяцев.

3 декабря 1997 г. заявитель обратился в суд с иском к Томской районной больнице о возмещении вреда здоровью, причинённого ему халатностью медиков. 19 марта 2004 г. районный суд оставил без удовлетворения требования заявителя к больнице как необоснованные. 26 июля 2006 г. судебная коллегия по гражданским делам Томского областного суда оставила решение суда первой инстанции без изменения. По существу рассматриваемого дела стало известно, что стороны не утверждали, что дело отличалось сложностью. Европейский Суд также не усмотрел оснований для иного вывода, констатировав, что общий период судебного разбирательства длительностью более шесть лет и двух месяцев не может объясняться сложностью дела. Что касается поведения заявителя, то Европейский Суд отметил, что стороны пришли к единому мнению относительно неявки заявителя только один раз. Независимо от причин его отсутствия задержка, вызванная неявкой заявителя, была незначительной.

Пять заседаний были перенесены ввиду того, что заявитель ходатайствовал об уточнении своих требований, вызове в заседание дополнительных свидетелей для изучения материалов дела. В этой связи Европейский Суд напомнил, что заявитель не может нести ответственность за то, что он воспользовался возможностями, предоставляемыми национальным законодательством для защиты прав, в полной мере.

Европейский Суд отметил, что задержка судебного разбирательства на срок около десяти месяцев, была вызвана тем, что, как минимум, восемь судебных заседаний было отложено. При этом задержка судебного разбирательства по причине удовлетворения одного ходатайства заявителя об отводе судьи, составила три месяца.

Судебное разбирательство трижды приостанавливалось в связи с проведением экспертиз, что повлекло общую задержку разбирательства по делу, составившую четырнадцать месяцев. Европейский Суд напомнил, что в основном ответственность за задержку судебного разбирательства в связи с проведением экспертизы по делу возлагается на власти государства ответчика. По разрешённому делу судом не было принято мер для того, чтобы избежать задержки судебного разбирательства. Он не вмешивался в работу экспертов с точки зрения сроков проведения экспертиз. Следовательно, ответственность за данный период возлагается на власти РФ.

Европейский Суд также отметил, что практически двухгодичная задержка судебного разбирательства была вызвана фактом ухода в отставку двух судей. Каждый раз, когда судья уходил в отставку, судебное разбирательство по делу начиналось сначала, что требовало назначения новых судебных слушаний по делу, повторных допросов свидетелей и новой оценки доказательств по делу. Европейский Суд отметил в связи с этим, что положения п. 1 ст. 6 Конвенции возлагают обязанность на Договаривающиеся Стоны организовать свою систему органов судебной власти так, чтобы их деятельность отвечала требованию о рассмотрении дел в разумный срок.

Ещё одна задержка по делу общей продолжительностью около четырёх месяцев была вызвана отсутствием судьи. Между тем, спор в данном деле касался возмещения вреда здоровью, причинённого в результате медицинской халатности, поэтому данный спор требовал особого усердия со стороны национальных судов.

Принимая во внимание вопрос, с которым заявитель обратился в суд РФ, а также тот факт, что гражданское дело находилось на рассмотрении суда первой инстанции более шести лет, Европейский Суд пришёл к выводу, что оно не было рассмотрено в пределах «разумного срока». Следовательно, имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции.

Итак, разумность продолжительности рассмотрения дела ЕСПЧ оценивает, руководствуясь следующими критериями:

• а) сложность дела (относительно его предмета);
• б) поведение сторон;
• в) поведение судебных властей, а также государственных властей при условии их вмешательства в процесс;
• г) важность предмета разбирательства для заинтересованного лица, например, в области трудовых и семейных споров.

Несмотря на выработанные в прецедентном праве Европейского Суда критерии, применяемые при любой обобщённой оценке продолжительности гражданского процесса, контрольные органы на протяжении длительного времени высказывались против применения фиксированных критериев для оценки разумности сроков разбирательства гражданских дел. Однако работа в направлении устранения проблемы длительности сроков начала вестись активно.

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», применение судами Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека. Постановления ЕСПЧ в отношении Российской Федерации, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти РФ, в том числе и для судов. Также подчеркнута необходимость осуществления судопроизводства с учетом разумных сроков в смысле п. 1 ст. 6 Конвенции. Понятие «разумность» подвергалось детальному изучению в юридической литературе. Очередным шагом в попытке эффективного регулирования сроков рассмотрения судами гражданских дел стало постановление Пленума Верховного Суда РФ № 2 от 27 декабря 2007 г., в котором вновь обращается внимание на необходимость соблюдения процессуальных сроков и даются некоторые рекомендации по их исчислению. В связи с тем, что гражданские дела в то время продолжали рассматриваться с неоправданным затягиванием процессуальных сроков, данное постановление явилось адекватным и логичным реагированием на требования Европейского Суда, которые не раз были выражены в решениях по делам против Российской Федерации.

Особое внимание судей очередной раз было обращено на проблему соблюдения разумных сроков рассмотрения дел на семинаре- совещании, которое проводилось с 28 по 31 января 2008 г. Верховным Судом РФ совместно с Судебным департаментом при Верховном Суде РФ и Российской академией правосудия. На совещании Председатель Верховного Суда РФ В. Лебедев призвал не забывать про 30 жалоб российских заявителей в Европейский Суд по правам человека по нарушению именно разумных сроков рассмотрения гражданских дел. На них необходимо обратить внимание не только председателям судов, в которых изначально рассматривались дела заявителей, отметил в своём выступлении В.Лебедев, но и всем остальным судьям. Ведь по существу эти дела не представляли никакой сложности, а основной причиной нарушения разумных сроков рассмотрения дел является ненадлежащая организация работы судьи.

В целях сокращения количества жалоб по мотиву нарушения судьями разумных сроков в Европейский суд по правам человека Верховным Судом РФ был подготовлен законопроект «О возмещении государством вреда, нанесённого гражданину нарушением разумных сроков рассмотрения дел и неисполнением судебных актов, вступивших в законную силу».

30 сентября 2008 г. Верховный Суд РФ внес на рассмотрение Госдумы проект федерального конституционного закона «О возмещении государством вреда, причинённого нарушением права на судопроизводство в разумные сроки вступивших в законную силу судебных актов». Необходимость разработки законопроекта, по мнению В.И. Нечаева, была вызвана стремлением соблюсти положения Конституции РФ и международных обязательств, вытекающих из Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Видимо, сложившаяся ситуация могла бы ещё долгое время сохраняться, пока в доктрине и практике пытались искать способы решения проблемы, если бы порочный круг не был разорван извне, когда Европейский Суд по правам человека, заваленный жалобами россиян на волокиту, обратил внимание нашей страны на неэффективность правосудия. Переломный момент наступил, когда Европейский Суд рассмотрел дело «Бурдов против России № 2». Результатом стало пилотное постановление, в котором Суд признал, что Российская Федерация обязана принять меры общего характера, с тем чтобы в национальной правовой практике положить конец нарушению разумных сроков судопроизводства.

В отношении других государств процедура принятия пилотных постановлений применяется с 2004 г. Её результат, отметил А.И. Ков- лер, выявление в рамках отдельного дела системных проблем, приведших к нарушению Европейской конвенции по правам человека, и предписание в постановлении предпринять необходимые меры для исправления ситуации.

В вынесенном постановлении Суд среди прочего постановил:

• 1) государство-ответчик обязано в течение шести месяцев создать эффективное средство правовой защиты либо комплекс средств, направленных на обеспечение быстрого и адекватного восстановления нарушенных прав и возмещения ущерба, причиненного неисполнением или задержкой в исполнении национальных судебных решений;
• 2) государство-ответчик должно обеспечить восстановление прав, в том числе возмещение ущерба в течение одного года в пользу всех пострадавших от невыплаты или чрезмерных задержек в выплате государственными властями долгов по судебным решениям;
• 3) до принятия этих мер Суд приостанавливает на год процедуру по делам, касающимся исключительно неисполнения или задержек в исполнении судебных решений, обязывающих государственные органы к выплате денежных сумм. Однако такое решение не препятствует полномочиям Суда объявить в любой момент одно из таких дел неприемлемым или прекратить по нему судопроизводство в результате мирового соглашения между сторонами или урегулирования спора другими средствами на основании ст. 37 или 39 Конвенции.

Отведённые Европейским судом сроки для принятия мер истекали в мае 2010 г. 30 апреля 2010 г. был принят Федеральный закон № 68- ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок, вступивший в действие с 4 мая 2010 г. В целях реализации Закона были внесены изменения и дополнения в Кодекс об административных правонарушениях, Бюджетный, Уголовно-процессуальный, Арбитражный процессуальный и Гражданский процессуальный кодексы. В гражданском процессуальном законодательстве в связи с изменениями следует отметить включение ст. 6.1. «Разумный срок судопроизводства и разумный срок исполнения судебного постановления» и гл. 22.1. «Производство по рассмотрению заявлений о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного постановления в разумный срок». Принятый Закон, безусловно, своевременный и способствует реализации права на судебную защиту в национальном компетентном суде, а также направлен на значительную разгрузку Европейского Суда.

Федеральный закон № 68-ФЗ предусматривает гарантии обеспечения права граждан Российской Федерации, иностранных граждан, лиц без гражданства, российских, иностранных и международных организаций, являющихся в судебном процессе сторонами или третьими лицами, заявляющими самостоятельные требования относительно предмета спора, либо являющихся должниками и взыскателями в исполнительном производстве на судопроизводство в разумный срок и права на исполнение судебного акта, предусматривающего обращение взыскания на средства бюджетов бюджетной системы РФ, в разумный срок. В соответствии с указанным Законом нарушение данных прав служит основанием для присуждения заинтересованным лицам компенсации.

Закон от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ регламентирует порядок компенсации за нарушение права заинтересованного лица на гражданское судопроизводство в разумный срок. В нём уточняются лица, которые вправе обращаться с заявлением о присуждении компенсации, сроки подачи заявления, порядок присуждения компенсации, а также порядок исполнения решения о компенсации.

Что касается самого понятия «разумный срок» то следует заметить, что законодатель в ч. 4. ст. 6.1. ГПК РФ закрепил правило, согласно которому при определении разумного срока судебного разбирательства учитываются следующие обстоятельства: правовая и фактическая сложность дела; поведение участников гражданского процесса; достаточность и эффективность действий суда, осуществляемых в целях своевременного рассмотрения дела; общая продолжительность судопроизводства по делу. Закон очертил границы разумного срока судопроизводства по гражданскому делу: от момента поступления заявления в суд первой инстанции до вынесения последнего судебного постановления по делу. В отношении исполнительного производства следует отметить, что право на возмещение компенсации возникает не ранее чем через шесть месяцев со дня истечения срока установленного законом для исполнения судебного акта. Таким образом, отправной точкой отсчета согласно ст. 36 ФЗ «Об исполнительном производстве» могло бы считаться возбуждение исполнительного производства, поскольку именно в течение двух месяцев со дня возбуждения исполнительного производства по общему правилу должны быть исполнены требования, содержащиеся в исполнительном документе1. Однако пункт 43 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 30, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 64 от 23 декабря 2010 г. «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» с опорой на нормы Бюджетного кодекс РФ ориентирует на исчисление продолжительности исполнения судебного акта со дня поступления исполнительного документа до момента окончания производства по исполнению судебного акта . Это связано со спецификой требований, в связи с длительным неисполнением которых можно обратиться в суд с заявлением о присуждении компенсации за нарушение права за исполнение судебного акта в разумный срок, а именно обращением взыскания на средства бюджетов бюджетной системы РФ. Между тем, Европейский Суд по правам человека видит порядок определения сроков начала и окончания исполнительного производства несколько иначе. Исходя из практики ЕСПЧ, А.В. Никитина выделяет две категории дел с различными способами исчисления сроков:

• 1) дела, в которых разумный срок судебного разбирательства включает период от момента подачи заявления до окончательного исполнения судебного акта, в случаях, когда нарушение допущено и в ходе судопроизводства по делу, и в ходе исполнительного производства;
• 2) дела, в которых оценивается только длительность исполнительного производства с момента вступления в силу судебного решения до его окончательного исполнения, в случае если нарушение имело место только в исполнительном производстве.

Таким образом, Европейскому Суду по правам человека известен способ исчисления разумного срока исполнения судебного решения с момента вступления его в силу (например, Постановление ЕСПЧ по делу «Вассерман против Российской Федерации» (№2)), однако, как указывает А.В. Никитина, начало срока исполнения не имеет значения для ЕСПЧ, важен момент его окончания. Отмечая это, автор считает, что рассогласованность можно устранить путем применения правовых позиций ЕСПЧ либо уточнения национального законодательства. Вместе с тем, Европейский Суд не требует от отечественного законодателя полного следования своему мнению, поскольку не дает рекомендаций относительно конкретных мер по реформированию нормативной базы. Основное назначение производимых изменений — создание эффективных средств правовой защиты на уровне государства, предотвращающих повторное (систематическое) нарушение прав человека, и трансформация в ходе имплементации вполне допустима и естественна. С позиции исследования международных норм как источников гражданского процессуального права, необходимо остановиться на оценке эффективности созданного в процессе имплементации механизма компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок. К сожалению, нельзя сказать, что проблема длительности сроков судопроизводства по гражданским делам и исполнения судебных актов была решена. Разработанное при помощи принятия Федерального закона от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ средство защиты имеет очень ограниченную сферу действия, распространяясь только на те финансовые требования, которые были предъявлены к бюджетам. Соответственно при нарушении разумных сроков по другим делам, заявители не приобрели права на обращение за компенсацией в судебные органы, поэтому жалобы в Европейский Суд по правам человека продолжают поступать.

В частности, актуальность приобрела проблема длительного неисполнения государством обязательств «в натуре». Европейский Суд по правам человека в постановлении Палаты по делу «Илюшкин и другие против России» обнаружил нарушение ст. 6 и ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, выразившемся в длительном неисполнении российскими властями требований о предоставлении квартир военнослужащим, и непредоставлении им эффективного средства правовой защиты.

В связи с этим, в своем пресс-релизе Секретарь Европейского Суда по правам человека констатировал, что новое законодательство не охватило проблему исполнения судебных решений, присуждающих жилье российским военным, в связи с чем была инициирована процедура пилотного постановления. В марте 2013 года Европейский Суд по правам человека вынес постановление по делу «Емельяновы и другие против России», удовлетворив жалобу бывших шахтеров в связи с длительным неисполнением судебных решений о предоставлении субсидий на приобретение жилья. Тем самым Суд признал, что принятые Российской Федерацией в 2010 г. меры по пилотному постановлению «Бурдов против России № 2» в полной мере не достигли своей цели по предотвращению нарушений, а также обеспечению защиты от них на национальном уровне.

Другая составляющая проблемы заключается в том, что требованиям, предъявляемым не к бюджетам, не корреспондирует защита от нарушения права на судопроизводство и исполнение судебных решений в разумный срок. В постановлении от 23 декабря 2010 г. № 30/64 разъясняется, что отсутствие права на присуждение компенсации не лишает заинтересованное лицо права обратиться в суд с иском о возмещении вреда в соответствии со ст. ст. 1069, 1070 Гражданского кодекса РФ, а также с иском о компенсации морального вреда на основании ст. 151 ГК РФ. Вопрос о конституционности положений ч. 1 ст. 1 ФЗ от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» ставился в запросе Ленинградского окружного военного суда. В ответ на него Конституционный суд РФ в своем определении от 18 января 2011 г. №45-0-0 указал, что установление ответственности государства за неисполнение в разумный срок предполагающих обращение взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации судебных актов, которые в силу положений главы 24.1 Бюджетного кодекса РФ исполняются государством, в добровольном порядке, не означает введения ограничений прав на судебную защиту и на компенсацию причиненного вреда при виновном неисполнении в принудительном порядке иных судебных актов, в том числе вынесенных против публично-правовых образований. Однако фактически это средство правовой защиты не обеспечивается надлежащей судебной процедурой, поскольку возможность предъявления требования о возмещении ущерба, причиненного длительным судебным разбирательством в порядке ст. 1064, 1070 ГК РФ, зависит от установления вины судьи в судебном решении. Получение судебного решения, подтверждающего вину судьи, ограничивается единственным основанием для обращения в суд, предусмотренным ФЗ от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ — предъявлением требования к бюджетам. Принятие заявлений, подаваемых в суд в порядке ч. 2 ст. 1070 ГК РФ, встречает препятствие в виде отклонения заявления, на том основании, что подсудность подобных исков не определена. Описанная коллизия стала предметом самостоятельного рассмотрения Европейским Судом по правам человека. Результатом стало вынесения постановления от 16 сентября 2010 г. по делу «Черничкин против Российской Федерации», в котором наднациональный орган правосудия нашел нарушение ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, выразившееся в ограничении доступа к суду.

Таким образом, имплементация положения ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в том смысле, которое придается ему Европейским Судом по правам человека по вопросам соблюдения разумных сроков судебного разбирательства, пока не получила своего полноценного оформления и ожидаемого результата. В связи с этим, необходимо снять ограничение, касающееся права на обращение в суд в порядке ст. 1069, 1070 ГК РФ по делам о возмещении вреда, причиненного органами правосудия и органами принудительного исполнения, нарушением разумных сроков судопроизводства и исполнения судебного акта. Следует разработать комплекс мер, позволяющих реализовать эффективное использование механизма компенсации, предусмотренного гл. 22.1 ГПК РФ, а также устранить повторение нарушений, выявленных Европейским судом по правам человека со стороны Российской Федерации в сфере длительного неисполнения судебных решений. Кроме того, нуждается в усилении надзор прокуратуры за исполнением законов органами, осуществляющими в соответствии с гл. 24.1 Бюджетного кодекса РФ исполнение судебных актов по обращению на средства бюджетов бюджетной системы РФ.

• Постановления официально опубликованы не были. Доступ из справ, правовой системыКонсультантПлюС.
• См.: Терехова Л.А. Книга Микеле де Сальвиа «Прецеденты Европейского Суда по правамчеловека»: впечатления процессуалиста // Арбитражный и гражданский процесС. 2005. № 12.С. 37-41.
• См.: Еременко М.С. Право на справедливое судебное разбирательство в гражданском процессе: практика Европейского суда по правам человека // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2004. № 3. С. 640.
• См.: Богомолов А.А. Разумность сроков рассмотрения гражданских дел // Гражданскоесудопроизводство в изменяющейся России: международная научно-практическая конференция (Саратов, 14-15 сентября 2007 г.). Саратов, 2007. С. 254; Борисова Л.В. Принцип разумности в российском гражданском процессе. М., 2008. С. 22-23; Она же. Соотношение законности и разумности в гражданском судопроизводстве // Юрист. 2007. № 2. С. 58-60; Барак А.Судейское усмотрение / пер. с англ. М., 1999. С. 148-159; Винниченко Ю.В. Разумность вгражданском праве Российской федерации: дис. канд. юрид. наук. Иркутск, 2003. С. 17-18;Иванова С.А. Некоторые проблемы реализации принципа социальной справедливости, разумности и добросовестности в обязательственном праве // Законодательство и экономика.2005. №4; Емельянов В.И. Понятие «разумность» в гражданском праве России // ВестникВысшего Аарбитражного Суда РФ. 2002. № 10; Опалев Р.О. Оценочные понятия в арбитражном и гражданском процессуальном праве. М., 2008. С. 175.
• См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. № 52 «О срокахрассмотрения судами Российской Федерации уголовных, гражданских дел и дел об административных правонарушениях» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. № 2.
• См.: Шиняева Н. Верховный Суд: итоги и планы // ЭЖ-ЮРИСТ. 2008. № 5. С. 9.
• См.: Постановление ЕСПЧ от 15 января 2009 г. «Дело «Бурдов против Российской Федера-ции» (№ 2) // Российская хроника Европейского Суда. 2009. № 4.
• См.: Пашин С. Компенсация за волокиту // ЭЖ-Юрист. 2010. № 20. С. 8.
• См.: Ковлер А.И. Наш человек в Европе / ЭЖ-Юрист. 2009. № 3. С. 6.
• См.: Российская газета 04 мая 2010. № 94.
• См.: Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 69-ФЗ «О внесении изменений в отдельныезаконодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Окомпенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» // Российская газета. 2010. 4 мая.
• См.: Аналитический обзор от 11 мая 2010 г. Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права наисполнение судебного акта в разумный срок» // Доступ из справ. — правовой системы Консультант Плюс.
• С’м.: Федеральный закон от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»//Собр. законодательства РоС. Федерации 2007. № 41, ст. 4849.
• См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 30, Пленума Высшего АрбитражногоСуда РФ № 64 от 23 декабря 2010 г. «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрениидел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срокили права на исполнение судебного акта в разумный срок» // Бюллетень Верховного СудаРФ. 2011. №3.
• См.: Никитина А.В. Разумный срок судебного разбирательства и исполнения судебных актов: практика получения справедливой компенсации: монография / отв. ред. С.В. Нарутто.М., 2012. // Доступ из справ.- правовой системы «СПС КонсультантПлюс».
• См.: Постановление ЕСПЧ от 10 апреля 2008 г. «Дело Вассерман против Российской Федерации» (№ 2)» // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2009. № 2.
• См.: Никитина А.В. Разумный срок судебного разбирательства и исполнения судебныхактов: практика получения справедливой компенсации: монография / отв. ред. С.В. Нарутто.М., 2012. // Доступ из справ.- правовой системы «СПС КонсультантПлюс».
• См.: Постановления Европейского Суда по правам человека от 17 апреля 2012 г. «Илюшкини другие против России» //Право в Вооруженных Силах. Военно-правовое обозрение. 2012.№ И. С. 38-48.
• См.: Пресс — релиз Секретаря Европейского Суда по правам человека. 17 апреля 2012 г. //URL:http//www.echr.coe.int
• См.: Постановление ЕСПЧ от 14 марта 2013 г. «Емельяновы и другие против России» //Доступ из справ.- правовой системы СПС КонсультантПлюс.
• См.: Бюджетный кодекс Российской Федерации от 31 июля 1998 г. № 145-ФЗ // Собр. законодательства РоС. Федерации. 1998. № 31, ст. 3823; 2013. № 52 (часть I), ст. 6983.
• См.: Определение Конституционного Суда РФ от 18 января 2011 г. № 45-0-0 «По запросуЛенинградского окружного военного суда о проверке конституционности положения части 1статьи 1 Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство вразумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2011. № 3.
• См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 № 1-П «По делу о про-верке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РоссийскойФедерации в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В.Труханова» // Собрание законодательства РФ.2001. № 7, ст. 700.
• См.: Постановление ЕСПЧ от 16 сентября 2010 г. по делу «Черничкин против РоссийскойФедерации» // Доступ из справ.- правовой системы «СПС КонсультантПлюс».

Комментарий к Статье 46 Конституции РФ

1. Среди средств государственной защиты судебная защита занимает особое место, поскольку осуществляется самостоятельным и независимым в системе государственной власти органом правосудия, специально предназначенным для обеспечения своей деятельностью прав и свобод человека и гражданина. Конституционный Суд РФ при характеристике права на судебную защиту рассматривает его как одно из основных неотчуждаемых прав человека и одновременно гарантию и средство обеспечения всех других прав и свобод (см., например, Постановление КС РФ от 11.05.2005 N 5-П*(600)). Оно гарантируется каждому, т.е. правом на судебную защиту могут воспользоваться российские граждане и их объединения, иностранные физические и юридические лица, а также лица без гражданства (см. Постановление КС РФ от 17.02.1998 N 6-П*(601)).

По статье 46 Конституции РФ право на судебную защиту входит в состав соответствующего конституционного правоотношения, в юридическое содержание которого наряду с правом на судебную защиту управомоченного лица входит обязанность суда как органа государственной (судебной) власти обеспечить реализацию данного субъективного права. Однако заинтересованное лицо не вправе по своему усмотрению выбирать конкретный суд для обращения за судебной защитой, поскольку порядок судопроизводства, включая правила определения подведомственности и подсудности судебных дел, определяется законом. Соответственно, защиту прав с учетом распределения компетенции между различными судами осуществляют: посредством конституционного судопроизводства Конституционный Суд РФ и конституционные (уставные) суды субъектов РФ, посредством гражданского, административного и уголовного судопроизводства суды общей юрисдикции, посредством гражданского и административного судопроизводства арбитражные суды (см. комментарии к ст. 118, 125-127).

Перечисленные суды входят в единую судебную систему страны и в соответствии с Конституцией (ст. 10, ч. 1 ст. 11, ч. 1 ст. 118) как носители государственной (судебной) власти наделяются специальными полномочиями по осуществлению правосудия. Ни один орган, кроме государственного суда, такими полномочиями в Российской Федерации не обладает. В связи с этим неточной является формулировка ст. 11 ГК, которая к одной из форм судебной защиты гражданских прав относит их защиту третейским судом. Третейское разбирательство — это общественная, несудебная форма разрешения правовых конфликтов; соответственно, деятельность третейских судов, как и иных квазисудебных органов, не входящих в судебную систему РФ, не является правосудием. Это не умаляет значения для защиты прав внесудебного порядка разрешения некоторых споров, осуществляемого по волеизъявлению сторон или в связи с установлением федеральным законом обязательной досудебной процедуры их урегулирования. При условии сохранения возможности обратиться к средствам последующего судебного контроля такой порядок не противоречит конституционному праву на судебную защиту (см. Определение КС РФ от 08.04.2003 N 158-О*(602)).

Недопустимость в силу конституционных требований возложения полномочий по осуществлению правосудия на какой-либо иной орган, кроме суда, должен соблюдаться законодателем и при установлении порядка осуществления судопроизводства. На любой стадии разрешения судебного спора обязательные для всех участников судопроизводства решения вправе принимать только суд как носитель судебной власти, действующий при осуществлении правосудия самостоятельно и независимо от чьей бы то ни было воли, подчиняясь только Конституции и закону (см. Постановление КС РФ от 25.02.2004 N 4-П*(603)). Это не препятствует установлению инстанционного порядка прохождения судебных дел, при котором суд более высокой инстанции осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за деятельностью нижестоящих судов (см. комментарии к ст. 126 и 127).

Обычно судопроизводство по конкретному делу возбуждается по обращению лица, заинтересованного в защите принадлежащего ему права, которое нарушено или неправомерно оспаривается, однако значительное количество судебных дел возникает также по инициативе лиц, действующих в защиту публичного интереса. Наиболее отчетливо это выражено в судопроизводстве по уголовным делам, инициатором передачи которых в суд (кроме дел частного обвинения) является прокурор, осуществляющий от имени государства уголовное преследование. Такая же специфика характерна для административного судопроизводства, в котором дела об административных правонарушениях возбуждаются в суде по обращениям государственных органов, органов местного самоуправления и их должностных лиц.

Посредством обращения в суд по таким делам уполномоченные органы обеспечивают реализацию государством своей обязанности по защите прав человека и гражданина, когда они становятся объектом посягательства со стороны правонарушителя вне зависимости от того, принадлежат соответствующие права конкретному лицу, участвующему в таком случае в процессе в качестве потерпевшего, или неопределенному кругу лиц. Однако при этом на основе состязательности и процессуального равноправия сторон должны обеспечиваться гарантии судебной защиты прав и свобод самого привлекаемого к ответственности лица, чтобы оно не понесло незаслуженного наказания, а сама процедура судопроизводства не приводила к ущемлению его законных интересов. К числу таких гарантий относится установленный законом последовательный порядок судопроизводства, предусматривающий необходимый для справедливого разрешения дела баланс взаимных процессуальных прав и обязанностей его участников, включая потерпевшего и привлекаемое к ответственности лицо, который должен неукоснительно соблюдаться судом.

Среди всего массива судебных дел основную часть составляют гражданские дела, разрешаемые судами общей юрисдикции в порядке, предусмотренном гражданским процессуальным законодательством, и арбитражными судами в порядке, предусмотренном арбитражным процессуальным законодательством. Возбуждаются они обычно по инициативе истца (заявителя), реализующего свое право на судебную защиту, однако цель защиты прав при осуществлении правосудия по гражданским делам распространяется не только на инициатора судопроизводства, но также на других лиц, участвующих в деле. В частности, по делам искового производства суд своим решением обязан удовлетворить требование истца и защитить его права, если они неправомерно нарушены ответчиком, но в случае необоснованного иска суд должен отказать истцу в его притязаниях и защитить таким отказом права ответчика, которые неправомерно оспорены. При этом суд также обязан строго соблюдать предусмотренный порядок судопроизводства, гарантирующий реализацию процессуальных прав участников судопроизводства, осуществляемого на основе состязательности и равноправия сторон.

При характеристике права на судебную защиту как одного из основных неотчуждаемых прав и свобод, признаваемых и гарантируемых в России согласно общепризнанным принципам и нормам международного права (ст. 17 Конституции), следует учитывать международные стандарты в сфере правосудия. Они сформулированы, в частности, в таких основополагающих международно-правовых актах, являющихся составной частью российской правовой системы, как Всеобщая декларация прав человека 1948 г. (ст. 7, 8 и 10), Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. (ст. 14), Конвенция о защите прав человека 1950 г. (ст. 6).

В соответствии с международно-правовыми стандартами, нашедшими нормативное выражение и во внутреннем российском законодательстве, правосудие по своей природе предполагает эффективное восстановление в правах и должно отвечать требованиям справедливости. Это предполагает, в частности, доступность судебной защиты, правильное разрешение любого спора в разумные сроки независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, обеспечение на всех этапах судопроизводства процессуального равноправия сторон. Несовместима с природой правосудия и судебная ошибка, поскольку она создает препятствия для достижения целей судопроизводства, основной из которых является защита прав и свобод человека и гражданина (ст. 18 Конституции), в связи с чем Суд применительно к гражданскому, административному и уголовному судопроизводству сформулировал и многократно подтверждал правовую позицию об умалении и ограничении права на судебную защиту отсутствием возможности пересмотра ошибочного судебного акта (см., например, Постановление КС РФ от 05.02.2007 N 2-П*(604)).

Завершает реализацию права на судебную защиту исполнение решения суда, без чего соответствующее право даже в случае правильного и своевременного рассмотрения дела обратилось бы в фикцию; соответственно, в практике Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда исполнение решения рассматривается как неотъемлемая часть «суда» (см., например, Постановление от 30.07.2001 N 13-П*(605)). Следует этой позиции и Пленум ВС РФ, который в п. 12 постановления от 10.10.2003 N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» разъяснил, что по смыслу ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод исполнение судебного решения рассматривается как составляющая часть «судебного разбирательства».

Однако следует учитывать условное значение данного термина применительно к исполнительному производству, не случайно он употребляется в официальных текстах закавыченным. Принудительным исполнением судебных решений в Российской Федерации занимается служба судебных приставов, входящая в систему органов исполнительной власти. Соответственно, деятельность этой службы правосудием не является, хотя непосредственно связана с ним и осуществляется под контролем суда.

2. На суд как орган правосудия кроме защиты субъективных прав посредством рассмотрения дел об уголовных и административных правонарушениях, разрешения споров между участниками частно-правовых отношений возлагается конституционная обязанность контролировать деятельность публичной власти в сфере признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина. Соответственно, по ст. 46 Конституции в судебном порядке могут быть обжалованы нормативные и ненормативные акты, действия или бездействие органов государственной власти и местного самоуправления, а также их должностных лиц, государственных и муниципальных служащих.

Право на судебную защиту от неправомерных решений и действий в сфере публичной власти не предполагает права заинтересованного лица по своему усмотрению выбирать конкретный суд для подачи жалобы, он определяется в соответствии с правилами подведомственности и подсудности, которые устанавливаются законом. В зависимости от вида оспариваемых актов, содержания публично-правового спора, его субъектного состава и характера обжалуемых действий таким судом может быть Конституционный Суд РФ или конституционный (уставной) суд субъекта РФ, Верховный Суд РФ и другие суды общей юрисдикции, Высший Арбитражный Суд РФ и другие суды арбитражной юрисдикции.

Конституционный Суд РФ обеспечивает реализацию права граждан и их объединений на судебную защиту посредством проверки конституционности федерального закона или закона субъекта Федерации, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, осуществляемой по их жалобам на нарушение конституционных прав и свобод (см. комментарий к ст. 125).

В порядке конституционного судопроизводства осуществляют судебную защиту и конституционные (уставные) суды субъектов Федерации, которые в настоящее время созданы и действуют в 15 регионах. Возможность их создания как судов субъектов Федерации, входящих в единую судебную систему страны, а также примерный перечень рассматриваемых ими вопросов предусмотрены ст. 4 и 27 Закона о судебной системе РФ (см. Определение КС РФ от 06.03.2003 N 103-О*(606)). При этом субъекты Федерации вправе в порядке собственного правового регулирования закрепить право граждан обращаться в конституционный (уставной) суд с запросом о проверке нормативных правовых актов, принятых на собственной территории, на предмет соответствия их своей конституции (уставу) (см., например, ст. 83 Закона Свердловской области от 06.05.1997 N 29-ОЗ «Об Уставном Суде Свердловской области»).

Суды общей юрисдикции жалобы на решения и действия в сфере публичной власти рассматривают по правилам производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, предусмотренных гл. 23-25 ГПК, или по правилам производства по делам об административных правонарушениях, предусмотренных гл. 30 КоАП РФ. Такие же жалобы, но подведомственные арбитражным судам, рассматриваются по правилам арбитражного процессуального законодательства, которое соответствующую процедуру относит к производству по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений (гл. 22-24, 26 АПК).

В суды общей или арбитражной юрисдикции могут быть обжалованы также решения, действия (бездействие) общественных объединений, иных учреждений, предприятий, организаций и их объединений. Однако такие дела рассматриваются не в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, а по правилам искового производства, установленным, соответственно, гражданским или арбитражным процессуальным законодательством (см. п. 8 постановления Пленума ВС РФ от 20.01.2003 N 2 «О некоторых вопросах, возникших в связи с принятием и введением в действие Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации»*(607)).

Российская правовая система предусматривает возможность оспаривания нормативных правовых актов не только в порядке конституционного судопроизводства, но и по правилам гражданского и арбитражного процессуального законодательства. В зависимости от подведомственности соответствующих жалоб в суд общей или арбитражной юрисдикции с соблюдением правил подсудности могут быть оспорены нормативные акты ниже уровня федерального закона — указы Президента РФ, постановления Правительства РФ, акты министерств и ведомств, законы и иные нормативные акты субъектов Федерации, акты органов местного самоуправления. Однако они проверяются не на конституционность, а на предмет соответствия закону или иному нормативному акту, имеющему по отношению к проверяемому акту большую юридическую силу. При этом общие и арбитражные суды не вправе разрешать дела об оспаривании таких нормативных актов, спор о законности которых перерастает в конституционно-правовой спор.

В частности, судам общей и арбитражной юрисдикции не подведомственны дела об оспаривании конституций и уставов субъектов Федерации (см. Постановление КС РФ от 18.07.2003 N 13-П*(608)). Не вправе они также разрешать дела об оспаривании нормативных правовых актов Правительства РФ, если они приняты во исполнение полномочия, возложенного на него непосредственно федеральным законом (см. Постановление КС РФ от 27.01.2004 N 1-П*(609)).

3. Среди межгосударственных органов по защите прав и свобод человека и гражданина наиболее востребованным у российских граждан является Европейский Суд по правам человека, куда они получили возможность обращаться с 5 мая 1998 г. после ратификации Российской Федерацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод*(610). Свою деятельность он осуществляет на основе принципа субсидиарности, подключаясь к вопросу реализации конвенционных положений, являющихся составной частью российской правовой системы, лишь в спорных ситуациях после исчерпания всех внутригосударственных средств правовой защиты.

Федеральным законом о ратификации Конвенции предусмотрено, что Российская Федерация признает ipso fakto (в силу самого факта) и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией этих договорных актов. Соответственно, обязательный характер на территории страны имеют и постановления Суда, принятые в отношении РФ, что непосредственно влияет на уровень судебной защиты, осуществляемой российскими судами.

В частности, выполнение решений Европейского Суда по правам человека, касающихся России, предполагает обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, предусмотренных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, и последствий этих нарушений для заявителя, а также меры общего характера, с тем чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Соответственно, Пленум ВС РФ в п. 11 постановления от 10.10.2003 N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» разъяснил, что суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение этих обязательств государства; если при судебном разбирательстве были выявлены обстоятельства, которые способствовали нарушению прав и свобод граждан, гарантированных Конвенцией, суд вправе вынести частное определение (или постановление), в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на обстоятельства и факты нарушения указанных прав и свобод, требующие принятия необходимых мер*(611).

Исходя из буквального текста Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», формально не являются обязательными для России решения Европейского Суда по правам человека, принятые по делам с участием других государств. Однако они содержат прецеденты Суда по вопросам толкования и применения конвенционных положений применительно к фактическим ситуациям, которые могут возникнуть и по российским делам. Применение в нашей стране Конвенции и Протоколов к ней вопреки этим прецедентам приводило бы к искажению действительного смысла конвенционных норм и к нарушению защищаемых данными актами прав и свобод человека и гражданина, что при подаче соответствующей жалобы неизбежно влекло бы ответственность государства. Соответственно, такие прецеденты, как формулирующие правила общего характера для разрешения типичных ситуаций, становятся, по существу, обязательными для всех участников Конвенции; не случайно почти во всех решениях против Российской Федерации Европейский Суд в обоснование своих выводов ссылается на прецеденты, сформулированные при разрешении дел с участием других государств (см., например, п. 51, 54, 56, 60-62 мотивировочной части постановления от 29 января 2004 г. по делу Кормачева против Российской Федерации*(612)).

Российской Федерацией признается также компетенция Комитета по правам человека, созданного в соответствии с Международным пактом о гражданских и политических правах 1966 г.*(613) В соответствии с установленной процедурой Комитет рассматривает индивидуальные жалобы лиц, утверждающих о нарушении государством какого-либо из прав, предусмотренных Пактом. Жалоба принимается к рассмотрению, если соответствующий вопрос не рассматривается с другой процедурой международного разбирательства и данное лицо исчерпало все внутренние средства правовой защиты за исключением случаев, когда применение таких средств неоправданно затягивается. По результатам разрешения жалобы Комитет не принимает обязательных решений, а лишь сообщает свое мнение по ней государству и соответствующему лицу. Однако в свой ежегодный доклад Генеральной Ассамблее ООН он включает краткий отчет о рассмотрении жалоб, что при установлении фактов нарушения прав и свобод негативно отражается на репутации государства.

Обращения о нарушении прав человека рассматриваются и другими органами ООН*(614). В частности, Комиссия по правам человека ООН, которая с февраля 1946 г. действует как вспомогательный орган Экономического и Социального Совета ООН (ОКОСОС). В соответствии с резолюцией 1503 от 27 мая 1970 г. она вправе рассматривать индивидуальные и коллективные сообщения о массовых и серьезных нарушениях прав человека в любой стране, являющейся членом ООН.

Исчерпанность всех внутригосударственных средств правовой защиты как условие обращения в межгосударственные органы по защите прав и свобод означает, что жалоба может быть подана после отказа лицу во всех инстанциях системы судов общей и арбитражной юрисдикции. Конституционное судопроизводство, если только гражданин не обратился в Конституционный Суд с жалобой на нарушение своих конституционных прав примененным или подлежащим применению в его деле законом, не относится к тем внутригосударственным правовым средствам, использование которых должно рассматриваться в качестве обязательной предпосылки для такого обращения (см.: п. 5 мотивировочной части Определения КС РФ от 13.01.2000 N 6-О; п. 9.3 мотивировочной части Постановления КС РФ от 05.02.2007 N 2-П*(615)).

ПРАВО НА СПРАВЕДЛИВОЕ СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО
В АКТАХ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Содержание предусмотренных Конституцией РФ права каждого на судебную защиту (ст. 46) и права потерпевшего на доступ к правосудию (ст. 52) не может рассматриваться в отрыве от содержания права на справедливое судебное разбирательство, закрепленного в ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Европейская Конвенция) и его толкования Европейским Судом по правам человека.

Конституционный Суд Российской Федерации (далее – Конституционный Суд) сыграл чрезвычайно важную роль в становлении современного представления о содержании права на судебную защиту, включающего в себя основные составляющие права на справедливое судебное разбирательство, в отстаивании необходимости обеспечения реальной, а не формальной, иллюзорной возможности реализовать свое право на судебную защиту.

В частности, Конституционный Суд в своих актах: 1) неоднократно подчеркивал, что конституционное право каждого на судебную защиту должно толковаться с учетом положений статьи 6 Европейской Конвенции и решений Европейского Суда по правам человека, раскрывающих содержание права, предусмотренного ст. 6 Конвенции; 2) внес огромный вклад в понимание права на судебную защиту как права на определенную правовую процедуру, необходимую, при этом, по его мнению, для обеспечения эффективного восстановления в правах; 3) распространил право на судебную защиту на уголовный процесс, включив в число субъектов, этого права обвиняемого, подозреваемого, иных лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство, если их права были ограничены в ходе производства по уголовному делу; 4) внес неоценимый вклад в отстаивание необходимости реального обеспечения права на судебную защиту (а не формального его провозглашения). При этом он далеко не ограничился одним только указанием на необходимость реализации этого права, но сформулировал, а фактически – создал целый ряд гарантий реализации данного права (прежде всего, применительно к уголовному процессу). Речь идет о трактовке Конституционным Судом состязательности как разграничения процессуальных функций, освобождении суда от обязанностей по поддержанию функции обвинения, обеспечении участникам уголовного процесса реального права знакомиться с аргументами противоположной стороны, права быть выслушанным судом (право потерпевшего принимать участие в прениях), права обжалования в суд решений, преграждающих доступ к правосудию, об ограничении возможностей отмены приговора в порядке надзора и т.д. В результате, содержание права на судебную защиту в актах Конституционного Суда стало более разработанным для уголовного процесса, чем для процесса гражданского.

Законодатель, принимая УПК РФ, не просто воспринял сформулированные к тому времени позиции Конституционного Суда относительно права на судебную защиту, но отразил их в УПК зачастую «с перехлестом», нарушив тем самым баланс интересов различных участников уголовного процесса, найденный ранее Судом. Так, Конституционный Суд не отрицал необходимости возвращения в некоторых случаях дела из суда для производства дополнительного расследования, а лишь признал неконституционным возложение на суд обязанности по собственной инициативе возвращать дело на дополнительное расследование по некоторым основаниям. Он не признавал абсолютно недопустимой отмену оправдательного приговора в порядке надзора, а лишь указывал на необходимость сужения оснований для такой отмены. Он, наконец, в своем Постановлении от 20 апреля 1999 г. № 7-П, указывал на то, что оправдательный приговор должен быть постановлен, «если прокурор и потерпевший отказались от поддержания обвинения в суде», а не связывал возможность продолжения рассмотрения дела исключительно с позицией государственного обвинителя.

В этой ситуации Конституционному Суду приходится вновь, в изменившихся условиях, отыскивать утраченный в уголовном процессе баланс интересов общества, потерпевшего и обвиняемого, который позволил бы гарантировать реальную возможность реализации права каждого на судебную защиту. При этом, как представляется, есть необходимость более четко сопоставить современные правовые позиции Конституционного Суда применительно к праву на судебную защиту с позициями Европейского Суда по правам человека о содержании права на справедливое судебное разбирательство. При этом становится очевидным, что между пониманием права на судебную защиту Конституционным Судом и требованиями справедливости судебного разбирательства, вытекающими из ст.6 Европейской Конвенции (в том виде как они понимаются Европейским Судом по правам человека), имеются существенные расхождения.

Первое из них касается понимания принципа состязательности. Европейский суд, считая состязательность непременным элементом справедливости судебного разбирательства, в то же время понимает ее иначе, чем Конституционный Суд. Согласно правовой позиции Европейского Суда по правам человека, «принцип состязательности означает, что стороны в уголовном или гражданском процессе вправе знакомиться со всеми доказательствами или замечаниями, приобщенными к делу, комментировать их». «Право на состязательный процесс в уголовном деле означает, что как обвинению, так и защите должна быть дана возможность знать и комментировать поданные заявления и представленные доказательства другой стороны». Сформулированное Конституционным Судом понимание состязательности как разграничения процессуальных функций в свое время имело безусловно положительный эффект, акцентируя внимание не на теоретической возможности спора (состязания) между сторонами, но на необходимости ее реального гарантирования, поскольку возможность спора превращалась в фикцию в ситуации, когда на суд фактически были возложены обязанности по поддержанию обвинения.

В настоящее же время, когда в сознании юридической общественности необходимость разделения процессуальных функций в уголовном процессе уже является аксиомой, понимание состязательности только как разделения процессуальных функций (плюс равноправие сторон) начинает приносить существенный вред обеспечению справедливости судопроизводства. Некоторые следователи, прикрываясь состязательностью, отказываются собирать оправдательные доказательства. Некоторые ученые и практики во имя состязательности призывают не знакомить сторону защиты со всеми материалами уголовного дела по окончании предварительного расследования (ведь сторона защиты не обязана знакомить обвинение с собранными ею материалами). Признание за государством (государственным обвинителем) права распорядиться обвинением, невзирая на позицию потерпевшего также формально соответствуя состязательности, нарушает права потерпевшего. Возложение судом на сторону защиты обязанности самостоятельно обеспечивать явку в суд свидетелей (из числа перечисленных в обвинительном заключении), о допросе которых защита ходатайствует (поскольку в условиях состязательности суд не должен брать на себя функции сторон), предложения разрешить оглашать по ходатайству стороны обвинения протоколы допросов любых свидетелей, не явившихся в суд, поскольку иное, якобы, противоречит состязательности, ставя обвинение в неравное положение со стороной защиты – все это последствия неполного, узкого понимания состязательности, при котором разграничение процессуальных функций, должное служить гарантией реальной возможности спора, считается более значимым, чем обеспечение стороне реальной возможности знакомиться с доводами противоположной стороны, оспаривать представляемые ею доказательства (в том числе лично допрашивая ее свидетелей или участвуя в их допросе), представлять свои доказательства и доводить до суда свою позицию по делу, которую суд был бы вправе учесть при вынесении решения по делу, то есть более значимым, чем, собственно, возможность спора, являющегося существом состязательности.

В этих условиях, возможно, Конституционному Суду стоит откорректировать свою позицию относительно понимания принципа состязательности с тем, чтобы исключить такое неправомерное его толкование.

Второе обстоятельство, которое существенным образом разводит позиции Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда, касается соотношения состязательности с другими элементами, включаемыми в понятие справедливого правосудия. Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что состязательность является «только одной из черт более широкой концепции справедливого судопроизводства по уголовным делам». Судебное разбирательство в целом должно иметь справедливый характер. В отличие от этого, Конституционный Суд, кажется, отдает предпочтение началу состязательности (как разделению процессуальных функций) перед всеми другими элементами справедливого судебного разбирательства даже в том случае, если это способно привести к невозможности реализации права потерпевшего довести до суда свою позицию по делу и обязывает суд выносить постановление о прекращении уголовного дела вне зависимости от позиции, сложившейся у него в результате исследования «всех значимых материалов».

Наконец, если Европейский Суд регулярно подчеркивает необходимость обеспечения не иллюзорных, а реальных прав на справедливое судебное разбирательство, то Конституционный Суд, так много сделавший для реального обеспечения права на судебную защиту, в последнее время, как представляется, в некоторых случаях отступает от этого требования. В качестве примера можно привести уже упомянутое выше Постановление от 8 декабря 2003 г. № 18-П, в котором Суд, обосновав наличие у потерпевшего права иметь реальную возможность довести свою позицию относительно всех аспектов дела до сведения суда, не нашел нарушения конституционного права на судебную защиту в положении, при котором суд, выслушав мнение потерпевшего, не имеет возможности учесть это мнение при вынесении итогового решения по делу. При таких условиях заслушивание мнения потерпевшего судом по вопросу о прекращении дела, очевидно, превращается в формальность, в бессмыслицу, а само право потерпевшего на судебную защиту в этом случае приобретает иллюзорный характер. Более того, отказ потерпевшему в судебной защите не может быть компенсирован и в последующем, поскольку обжалование потерпевшим постановления о прекращении уголовного дела в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения также представляет лишь иллюзорную, а не реальную возможность защиты его прав, ввиду того, что такое постановление выносится судом в полном соответствии с законом.

Имеются и другие акты – определения – Конституционного Суда об отказе в принятии к рассмотрению жалоб лиц, применительно к которым закон предусматривал лишь формальные, иллюзорные, а не реальные гарантии защиты их конституционного права на судебную защиту. Например, Определение от 2 апреля 2009 г. № 477-О-О, в котором Суд счел не противоречащей Конституции Российской Федерации возможность оглашения в судебном разбирательстве показаний лиц, которые в суде воспользовались правом, предоставленным им ст. 51 Конституции РФ, невзирая на право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей. При этом Суд указал, что сторона защиты может оспаривать оглашенные показания путем заявления ходатайств об исключении недопустимых доказательств или об истребовании дополнительных доказательств в целях проверки допустимости и достоверности оглашенных показаний, а также с помощью иных средств. Между тем, такое право является явно формальным, поскольку согласно действующему законодательству такие показания являются допустимым доказательством, а иными способами (с помощью истребования других доказательств) далеко не всегда возможно оспорить показания лица, которое не было допрошено в суде. Между тем, Европейский Суд по правам человека уже высказывал свое мнение по аналогичной проблеме в Постановлении по делу «Унтерпертингер против Австрии» от 22.10.1986 г., сформулировав позицию, согласно которой судебное разбирательство будет иметь в целом несправедливый характер, если приговор суда будет основан исключительно или преимущественно на показаниях свидетелей, которых суд не имел возможности заслушать, а сторона защиты – допросить.

В качестве еще одного примера можно привести Определение Конституционного Суда от 8 февраля 2007 г. № 325-О-О, в котором Суд, противореча приведенной им же позиции Европейского Суда по правам человека, согласно которой беспристрастность судьи должна оцениваться, в частности, в соответствии с объективным подходом, который определяет, имелись ли достаточные гарантии, чтобы исключить какие-либо сомнения по данному поводу (Постановление от 24 мая 1989 года по делу «Hauschildt v. Denmark»), записал, что участники судебного разбирательства должны испытывать доверие к суду, которое может быть поставлено под сомнение только на основе достоверных и обоснованных доказательств, свидетельствующих об обратном. В результате Суд пришел к выводу, что предусмотренный ГПК РФ (и УПК РФ также) порядок разрешения вопроса об отводе, заявленном судье, рассматривающему дело единолично, не противоречит Конституции. Возникают, между тем, существенные сомнения: действительно ли такой порядок обеспечивает достаточные гарантии, исключающие сомнения в беспристрастности единоличного судьи?

Представляется, что приведенные выше примеры, в которых Конституционный Суд признает достаточными формальные гарантии права на судебную защиту, не обращаясь к вопросу о том, достаточно ли их для обеспечения реального гарантирования данного права, а также случаи расхождения позиций Конституционного Суда с правовыми позициями Европейского Суда по правам человека могут нести достаточно серьезную опасность для реализации права каждого на судебную защиту в РФ, а потому должны быть скорректированы.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 07-03-00132а

Более того, Конституционный Суд однозначно отнес потерпевшего к числу субъектов права на судебную защиту. Европейский Суд по правам человека в настоящее время также рассматривает потерпевшего от преступления в качестве лица, имеющего право на справедливое судебное разбирательство, однако исключительно как участника спора о его гражданских правах и обязанностях, не признавая за потерпевшим «права на месть» (См., например, Постановление ЕСПЧ по делу «Перес против Франции» от 12 февраля 2004 года (№ 47287/99). Конституционный Суд РФ сформулировал отличающуюся правовую позицию по данному вопросу, указав, что потерпевший заинтересован, в частности, в том, чтобы способствовать раскрытию преступления, установлению истины по делу, изобличению преступника и справедливому воздаянию за содеянное (См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 15 января 1999 года № 1-П). При этом Конституционный Суд признал за потерпевшим права стороны по уголовному делу («стороны, противостоящей обвиняемому (подсудимому)»), а в более поздних актах конкретно указал на отнесение потерпевшего к стороне обвинения.

Например, в Определении от 12.05.2005 г. № 244-О Конституционный Суд РФ формулирует понятие состязательности для гражданского процесса, опираясь на содержание состязательности, выраженное в его правовых позициях, сформированных при оценке конституционности норм УПК РФ.

Постановление ЕСПЧ по делу «Вермюлен против Бельгии» от 20.02.1996 г.

Постановление ЕСПЧ по делу «Оджалан против Турции» от 12.05.2005 г.

См.: Постановление по делу «Экбатани против Швеции» от 26.05.1988 г.

См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. № 18-П.