В.Т. Батычко
Международное право
Конспект лекций. Таганрог: ТТИ ЮФУ, 2011.

Предыдущая

4.1. Понятие принципов международного права

Принципы международного права в теории международного права определяются как руководящие правила поведения субъектов, возникающие как результат общественной практики, юридически закрепленные начала международного права. Они представляют собой наиболее общее выражение установившейся практики международных отношений. Таким образом, принцип международного права является нормой международного права, имеющей обязательный характер для всех субъектов международного права, прежде всего, для государств и международных организаций.

Необходимо подчеркнуть, что не следует путать принципы международного права и принципы правосознания. Последние представляют собой субъективные представления людей, общественных движений, политических партий о том, как в идеале должны регулироваться те или иные общественные отношения, в то время как принцип права представляет собой нормативное отражение объективного порядка вещей, общественной практики, закономерностей общественного развития, а не субъективные представления об этих процессах.

Принципы международного права формируются, как правило, обычным и договорным путем. Принципы призваны выполнять две функции:

1) стабилизационную — помогать приводить в определенный порядок международные отношения при помощи ограничения их определенными нормативными рамками;

2) фиксирующую — закреплять все новшества практики международных отношений.

Характерной чертой принципов международного права является их универсальность, которая понимается как распространение на всех субъектов международного права без исключения требования соблюдения принципов международного права, поскольку любое их нарушение будет с неизбежностью затрагивать законные интересы других участников международных отношений. Таким образом, принципы международного права являются своеобразным критерием законности всей системы международно-правовых норм, а действие принципов распространяется даже на те области отношений субъектов, которые по каким-либо причинам не урегулированы конкретными нормами.

Основные принципы международного права зафиксированы в Уставе ООН. Помимо Устава ООН наиболее авторитетными источниками, раскрывающими содержание принципов современного международного права, являются Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 24 октября 1970 г., и Декларация принципов, которыми государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях, содержащаяся в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 г.

При толковании и применении принципов международного права принято применять системный подход, т.е. важно помнить, что все они взаимосвязаны и каждый из них должен рассматриваться в контексте всех других принципов.

Представляется целесообразным рассмотреть каждый из принципов международного права, входящих в систему принципов международного права.

Предыдущая

№ 10 (65) 2013г.
МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ О.Е. КУТАФИНА (МГЮА)

ВЕРХОВЕНСТВО МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА. LIBER AMICORuM

В честь ПРОФЕССОРА К.А. БЕКЯШЕВА/ ОТВ. РЕД. Н.А. СОКОЛОВА. М.: ПРОСПЕКТ, 2013. — 360 С.

RULE OF INTERNATIONAL LAW LIBER AMICORUMIN HONOUR OF PROFESSOR KAMIL А. BEKYASHEV

Данная фундаментальная книга по самым актуальным проблемам современного международного права, состоящая из научных статей известных ученых из россси, стран ближнего и дальнего зарубежья открывается с поздравления юбиляра В.В. Блажеевым,ректором Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Дорогой Камиль Абдулович, под Вашим руководством кафедра международного права стала авторитетным научным подразделением, одним из лучших в нашем университете. На кафедре разработаны инновационные учебные курсы по международному публичному, международному экономическому, международному финансовому, таможенному праву, преподается около 20 спецкурсов. Под Вашим руководством подготовлен и издан учебник «Международное публичное право», который в 2010 г. был отмечен Всероссийским конкурсом на лучшую научную книгу. Выдержав пять изданий, он является наиболее востребованным в российских вузах. Вы являетесь одним из основателей российской научной школы по международному морскому праву. Вами подготовлены 7 докторов юридических наук и более 30 кандидатов,- продолжил далее Виктор Владимирович.

Ваши энциклопедические знания и громадный опыт востребованы как на международном, так и на всероссийском уровнях. распоряжением Правительства российской Федерации Вы, многоуважаемый Камиль Абдулович, в третий раз назначены на 9-летний срок (до 2016 г.) членом Постоянной палаты третейского суда ООН. Генеральная Ассамблея ООН в 1994 г. избрала Вас постоянным арбитром Международного арбитража по морскому праву. Продолжительное время Вы являетесь членом Международно-правового совета при МИД россии.

Ваш профессионализм, высокий уровень ответственности, исключительная работоспособность по достоинству оценены родиной. Почетные звания Заслуженный деятель науки российской Федерации», «Заслуженный юрист российской Федерации», «Почетный работник рыбного хозяйства россии», «Ветеран МГЮА», медали «300 лет российскому флоту», им. Г.И. Тункина, А.А. Ишкова,- вот неполный перечень Ваших наград и званий,- завершил в.в. Блажеев, ректор Московского государственного юридического университета имени о.Е. кутафина (МгюА) свое поздравление широко известного ученого профессора Камиля Абдуловича Бекяшева.

Ниже мы приводим тезисы наиболее концептуальных статей из фундаментальной книги «Верховенство международного права. Liber amicorum в честь профессора К.А. Бекяшева»,авторами которых являются известные ученые, друзья юбиляра, снискавшего любовь и уважение как в российской Федерации, так и за ее пределами.

А.Хабашидзе: Первый закон, который предусматривал ответственность физических и юридических лиц за нарушение норм международного права прав человека на территории США и за их пределами, был принят через два года после принятия Конституции США, то есть в 1789 г.

В 2004 г. Верховный суд США в своем решении упомянул об этом Законе, отмечая, что данный законодательный акт обеспечивает юрисдикцию судов США относительно нарушений норм международного права. речь идет о правонарушениях, совершаемых в отношении послов иностранных государств и других категорий иностранных дипломатов, обеспечиваемых гарантий их иммунитета, а также в отношении пиратских акций, совершаемых физическими лицами. В этом контексте прикладное значение приобретает анализ некоторых судебных дел в США, непосредственно связанных с нарушениями корпорациями данного государства международного права. К числу таких дел относится, например, судебное разбирательство по делу о нефтяной корпорации США «Юнокал» (unocal), предметом которого выступает применение корпорацией принудительного труда, нарушающего нормы международного права.

А.И.Абдуллин: Современный мир характеризуется целым рядом интеграционных процессов, находящих свое прояв­ление в различных сферах политической, социально-экономической, культурной и, конечно же, правовой жизни. В связи с формированием Общего европейского экономического пространства между Европейским Союзом и Российской Федерацией целесообразно заключение специального соглашения, охватывающего вопросы правовой охраны интеллектуальной собствен­ности. В указанном соглашении следует закрепить положения о важности обеспечения должного уровня эффективной охраны и обеспечения реализации прав на объекты интеллектуальной собственности, а также подтвердить значимость обязательств, вытекающих из целого ряда международных универсальных соглашений об охране интеллектуальной собственности как для стран-членов ЕС, так и для Российской Федерации.

Л.П.Ануфриева: Нарекания по поводу результативности деятельности Экономического суда СНГ касаются в немалой сте­пени принципов формирования Пленума, состоящего, помимо судей Экономического Суда, из председателей высших хозяй­ственных, арбитражных судов и иных государственных органов, разрешающих в государствах-участниках Соглашения от 6 июля 1992 г. экономические споры, вследствие чего решение Пленума всегда может быть заблокировано представителем той страны, против которой оно направлено. Значительный резерв по усилению позиций Экономического суда СНГ в немалой степени со­ставляет формирование зоны свободной торговли в рамках СНГ на базе нового международного документа — Договора о зоне свободной торговле от 18 октября 2011 г., подписанного Арменией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией, Молдавией, Россией, Таджикистаном и Украиной.

Габриела Белова(Болгария): В международном праве существуют значительные несоответствия и государствам не требу­ется прилагать усилия и обеспечивать защиту бесценного культурного наследия, особенно когда его разрушение может рассма­триваться вне пределов вооруженного конфликта. Неслучайно в октябре 2003 года в рамках ЮНЕСКО была принята Деклара­ция, касающаяся преднамеренного разрушения культурного наследия. хотя декларация не является юридически обязательным документом, она, тем не менее, отражает стремление международного сообщества регулировать нормами т.н. «мягкого права» защиту общего культурного наследия человечества. декларация также призывает государства принять надлежащие меры для предотвращения и наказания за преднамеренное разрушение культурных ценностей, на базе всех принятых международных соглашений.

Р.М. Валеев: Со времени принятия в июне 1992 года Повестки дня на XXI век и декларации по окружающей среде и развитию прошло более 20 лет. Не анализируя данный документ в полном объеме, затронем лишь одну из главных проблем современности — это обеспечение экологической безопасности на планете. При этом мы принимаем также во внимание про­веденное через полгода после Рио-де-Жанейрских встреч 18-ой Международной конференции сторон Рамочной Конвенции по изменению климата, которая проходила с 26 ноября по 8 декабря 2012 года в столице Катара — Дохе.

За 20 лет, т.е. с 1992 года после принятия программы по устойчивому развитию, положение во всех трех направлениях существенно не изменилось. Продолжающиеся экономические кризисы не позволили государствам добиться каких-либо зна­чимых успехов и прогресса.

В итоговом документе Рио+20 по устойчивому развитию «Будущее, которого мы хотим» участники конференции ООН заявили: Планета Земля и ее экосистемы — это наш дом. Последовательный и комплексный подход к устойчивому развитию будет служить для человечества руководством в его стремлении жить в гармонии с природой и ориентировать в его усилиях по восстановлению здоровья и целостности экосистемы Земли.

В.В. Гаврилов: Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) занимает особое место в ряду таких региональных структур, что в немалой степени определяется особенностями ее правового статуса, с одной стороны, и той ролью, которую она играет в интеграции государств Восточной Азии, — с другой. Несмотря на то, что вступивший в силу 15 декабря 2008 г. Устав АСЕАН определил Ассоциацию как международную межправительственную структуру, обладающую соответствующей юридической правосубъектностью, нельзя сказать, что она в полной мере отвечает признакам «классической» международной организации.

Специфика АСЕАН как «юридического лица» заключается также в том, что, хотя Ассоциация при решении внутренних во­просов «представляет собой нечто большее, чем простую сумму своих государств-членов, она во многом продолжает оставаться таковой применительно к сфере внешних отношений».

АСЕАН в меньшей степени ориентирована на сотрудничество с государствами, не являющимися его членами, есть до­вольно много исключений. Одним из наиболее показательных среди них является образованный в 1997 г. форум «АСЕАН Плюс Три» (АПТ), который выступает сегодня в качестве основного институционального механизма координации взаимодействия стран АСЕАН с ключевыми государствами Северо-Восточной Азии (СВА) — Китаем, Японией и Южной Кореей.

Государства Восточной Азии вырабатывают и используют только те нормативные документы для координации своего со­трудничества, которые по своей природе и характеру соответствуют их реальным потребностям и, что особенно важно, возмож­ностям. В зависимости от обстоятельств, в одном случае это могут быть совместные заявления и политические декларации, а в другом — детально разработанные международные юридически обязывающие соглашения.

А.С. Исполинов: Одной из самых острых проблем в отношениях между ЕС и ЕСПЧ остается Дублинская система предо­ставления убежища. Значительно менее болезненной, но от этого не менее интересной представляется другое несоответствие практики ЕС стандартам Конвенции, а именно использование генеральных адвокатов в Суде ЕС. Кроме этого, резкую критику вызывает существующая антимонопольная практика ЕС с ее чрезвычайно высокими штрафами и чрезмерно большими полно­мочиями Европейской Комиссии по расследованию нарушений и наложению штрафов. Отдельного упоминания заслуживает отношение Европейского Союза и его судов к вопросу исполнения решений Органа по рассмотрению споров (ОРС) ВТО, а так­же подход к праву ВТО в целом. Резкой критике подвергся отказ Европейского Союза в ряде случаев исполнять решения ОРС, в которых меры ЕС признавались не соответствующими нормам ГАТТ-ВТО.

А.Я. Капустин: Международные отношения продолжают усложняться, их развитие становится все более трудно предска­зуемым». В этих условиях возрастает значение международного права как для обеспечения национальных интересов России, так и для создания условий стабильного мирового развития. Отражением озабоченности мирового сообщества в вопросе форми­рования международно-правовых основ безопасного мира явилось не только понимание всеобъемлющего характера междуна­родной безопасности, но и поиск международно-правовых конструкций, способных отразить эту особенность миропорядка и поддержать его устойчивость в сфере безопасности на уровне, дающем возможность для устойчивого развития. Одной из таких конструкций является содействие распространению верховенства права на национальном и международном уровне, которое завоевывает все больше сторонников в ООН и ее системе.

В самом последнем по времени документе — Декларации Совещания на высоком уровне Генеральной Ассамблеи ООН по вопросу о верховенстве права на национальном и международном уровнях от 24.09.2012 г. все 42 пункта этого документа охва­тывают важнейшие вопросы современных международных отношений и международного права: от признания взаимосвязи прав человека, верховенства права и демократии, до поддержки важных решений о реформе управленческих структур, системы квот и распределения голосов в бреттон-вудских учреждениях. Это свидетельствует о том, что в ООН сложилось достаточно всеобъемлющее понимание верховенства права и его значения для укрепления и развития всей системы международного права в целом.

М.Н. Копылов: Сфера научных интересов проф. К.А. Бекяшева распространяется на различные отрасли и институты меж­дународного права. Среди них особое, причем довольно специфическое место занимает международное экологическое право, изучению которого К.А. Бекяшев посвятил не мало времени. Не случайно поэтому именно проф. К.А. Бекяшеву во многих случаях принадлежат пионерские исследования отдельных проблем международного экологического права. Среди прочего это относится и к впервые предпринятой им попытке представить периодизацию истории международного экологического права.

Предлагаемая периодизация истории международного экологического права, как, впрочем, и любая периодизация исто­рии международного права в целом, несомненно, носит условный характер. Мы отдаем себе отчет в том, что история между­народного экологического права развивается вместе с историей международных экологических отношений. Поэтому в основу периодизации нами были положены исторические события, прежде всего, в виде универсальных международных конферен­ций по проблемам окружающей среды, которые предопределяли характер международных экологических отношений на дли­тельную перспективу.

Э.Л. Кузьмин: Большой вклад в подлинно научное понимание истинных процессов взаимодействия миропорядка и меж­дународного права вносит К.А. Бекяшев. В своих трудах он убедительно проводит мысль о насущной потребности, особенно на современном этапе, в международной системе, основанной на праве, придающем ей управляемый характер, призывает к последовательной универсализации соответствующих норм, выступает истинным поборником государственного суверенитета. Нет сомнения, что XXI век внесёт существенные коррективы и в содержание многих основных принципов (норм jus cogens), видоизменив некоторые из них и дополнив возможными новыми общеобязательными установлениями, учитывающими мо­рально-этические аспекты и состояние правосознания, существующие в мировом сообществе.

Л.Х.Мингазов: Важным для понимания юридической природы источников международного права и разграничения от иных источников международных социальных норм является выработка четких критериев их выявления. Установление кри­териев разграничения правовых и иных социальных норм представляется особенно актуальным в связи с тем, что те критерии выявления источников международного права, которые до сих пор общепризнанно использовались в доктрине права (такие, как особенности состава субъектов правотворчества, объекта регулирования, механизма реализации норм, содержание источ­ника), сегодня уже не могут рассматриваться как неоспоримые, поскольку в той или иной мере присущи и неюридическим источникам. Основными критериями для выявления международных юридических источников, на наш взгляд, должны быть следующие.

A.А.Моисеев: К настоящему времени Россия имеет более 700 международных межправительственных и межведомствен­ных договоров, касающихся межрегионального сотрудничества. Из них около 30 международно-правовых документов по­священы приграничному сотрудничеству между российскими регионами и регионами государств-участников Содружества Независимых Государств (СНГ). Важной правовой нормой в таких международных договорах является подтверждение право­субъектности региональных субъектов в области межрегионального и приграничного сотрудничества.

Е.Г.Моисеев: Россия выстраивает дружественные отношения с каждым из государств — участников СНГ на основе равно­правия, взаимной выгоды, уважения и учета интересов друг друга, стремясь к интенсификации интеграционных процессов на пространстве Содружества. С государствами, которые проявляют готовность к этому, развиваются отношения стратегического партнерства и союзничества.

Российская Федерация будет делать всё для того, чтобы Содружество Независимых Государств с каждым годом всё более и более крепло, становилось всё более значимым как для народов государств — участников, так и для мирового сообщества в целом. Есть уверенность в том, что интеграционные процессы в рамках СНГ будут расширяться и крепнуть, а само Содружество будет вносить всё более ощутимый вклад в решение глобальных проблем человечества.

B.Ф.Сидорченко: Международные стандарты чрезвычайных действий, с помощью которых обеспечивается безопасность мореплавания в экстремальных ситуациях, это не просто стандарты безопасности, это — императивные условия безопасно­сти человеческих жизней, судов, грузов, окружающей среды. Их нельзя безнаказанно нарушать, чем бы не руководствовался нарушитель(капитан судна), их нельзя не знать, их нужно уметь применять на практике. Неверный выбор международного стандарта безопасности мореплавания должен квалифицироваться как противоправное поведение, ибо многие стандарты чрез­вычайных действий давно уже стали общепризнанными обычаями и конвенционными нормами (например, МППСС-72, йорк- Антверпенскиеправила 2004 г. и т.д.).Сделан вывод: чрезвычайные действия в состоянии крайней необходимости при спасании на море судна и людей от опасности представляют собой особый вид крайней необходимости, присущий только правовым институтам общей и частной аварии.

Н.А.Соколова: Современное состояние окружающей среды затрагивает многие стороны жизни международного сообще­ства, формируя общие представления о характере экологических проблем и зависимости между ними и другими междуна­родными проблемами, а также о перспективах их решения. Сложность экологических проблем, недостаточность научной ин­формации о происходящих природных процессах, их взаимосвязанность с социально-экономическими проблемами, с одной стороны, и, известная автономность существующих правовых режимов различных пространств при одновременной тенденции к пересмотру таких режимов, с другой, — требуют обеспечить эффективность реализации норм международного права окру­жающей среды.

Фундаментом для преодоления возникающих препятствий и повышения эффективности реализации международных природоохранных норм остаются основные принципы международного права, которые, с одной стороны, защищают вечные ценности, с другой — способны обеспечивать справедливость в развитии и реализации норм международного права, элементом системы которого является международное право окружающей среды.

Г.С. Стародубцев: Представленная тема на протяжении десятилетий была запретной в советской правовой науке. Этим объясняется полное отсутствие отечественной литературы о правовых изысканиях ученых российской эмиграции в США. Де­мократические преобразования в стране второй половины 80-ых годов XX столетия способствовали крушению догматических и стереотипных представлений в политике, идеологии, культуре и науке. Они наглядно проявились по отношению к недозволен­ным ранее проблемам — таким как, русская эмиграция, наука русского зарубежья, правовые взгляды ученых-эмигрантов. После долгих десятилетий глухого молчания эти темы стали наиболее острыми и актуальными в современной жизни.

В.Л. Толстых: В международном праве нарративный элемент выражен значительно сильнее, чем в национальном праве, поскольку с момента своего создания оно представляло собой скорее доктрину, чем норму, т.е. описание описания, символ символа. Эта особенность повлияла на генезис международного права, сделав его, с одной стороны, устойчивым, независимым от политической конъюнктуры и проникнутым идеями естественного права, но, с другой стороны, — идеалистичным и абстракт­ным.

Международно-правовой нарратив переживает кризис. Выход из этого кризиса предполагает внесение радикальных из­менений в содержание нарратива: поиск и определение новых ценностей, которые могли бы служить точкой опоры; установ­ление контуров желаемого будущего. Однако соответствующие ценности и контуры сегодня являются трудноразличимыми, а попытки их предугадывания — малоубедительными. Постмодернистское международное право дезориентировано, также как дезориентирована современная западная культура, не предлагающая выхода из политического и культурного тупика, в котором оказалось человечество.

И.З. Фархутдинов: На сегодняшний день преобладающим способом урегулирования инвестиционных споров является институциональный арбитраж. В тоже время арбитраж ad hoc до сих пор продолжает играть существенную роль, особенно если в споры вовлечены два государства — принимающее инвестиции и происхождения инвестиций. Эти оба вида разрешения инвестиционных споров составляют международный инвестиционный арбитраж.

В международно-арбитражной практике в разрешении инвестиционных споров стала общепринятой подтвержденная в договорном порядке связь между иностранным инвестором и государством-реципиентом.

Формирование международного и национального механизмов правового регулирования иностранных инвестиций и раз­решения споров в данной области исторически происходило параллельно, как два неразрывно взаимосвязанных и взаимообус­ловленных процесса.Практика показывает, что почти все иски, направленные на арбитраж МЦУИС, были поданы инвесторами против государств, принимающих инвестиции, в абсолютном большинстве случаев, развивающихся стран и стран переходной экономики, тогда как обратные процессы крайне редки.В силу вышеизложенного данная тема требует постоянного внимания со стороны юристов-международников стран СНГ.

В.М. Шумилов: Основным объектом права ВТО являются внутренние правовые режимы государств-членов, касающиеся торговли. В результате имеет место унификация внутренних правовых систем, которые ставятся под международный контроль органов ВтО (через комитеты и Механизм обзора торговой политики).

Право ВТО — иерархично: в него заложены принципы решения возможных коллизий между отдельными соглашениями «пакета» ВТО.

В то же время право ВТО — достаточно гибкий инструмент регулирования: в нем много исключений, пробелов; оно во мно­гих случаях допускает различные толкования норм. Главное — научиться пользоваться всем этим в целях защиты национальных интересов. Следует обратить внимание на определенную дифференциацию международно-правовых режимов, составляющих правовое поле права ВТО.Принципы международного торгового права, воплощенные в праве ВТО, юридически скрепляют международную торговую систему в единое целое.

Таким образом, данное издание ,посвященное юбилею и 45-летней научно-педагогической деятельности профессора, за­ведующего кафедрой международного права МГЮА, посвящен концептуальным проблемам современного международного права и его отраслей. Предназначен для преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов, а также для всех интере­сующихся проблемами современного международного права.
Подготовили

И.З. Фархутдинов, доктор юридических наук, главный редактор Евразийского юридического журнала

А.А.Данельян, доцент кафедры международного частного права Дипломатической академии МИД РФ, к.ю.н., доцент

Понравился материал, поделитесь с коллегами.

ПРИЗНАНИЕ СО СТОРОНЫ РЯДА ГОСУДАРСТВ самопровозглашенного 17 февраля 2008 года в одностороннем порядке суверенного статуса сербского края Косово ставит ряд принципиальных вопросов в международном праве, касающихся будущего всего международного правопорядка.

Напомним истоки. Со времени заключения Вестфальского мирного договора 1648 года государственный суверенитет является исходной точкой построения современной международно-правовой системы. Государственный суверенитет возникает в момент образования государства и исчезает с прекращением его существования в силу добровольного изменения статуса независимого государства как цельного социального организма. Суверенитет — это юридическое качество независимого государства, которое символизирует политико-правовую самостоятельность государства, его высшую ответственность и ценность как первичного субъекта международного права; означает исключительное верховенство государственной власти и предполагает неподчинение власти другого государства; обусловлен правовым равенством независимых государств и лежит в основе современного международного права.

Закрепленный в п. 1 ст. 2 Устава ООН принцип «суверенного равенства государств» фактически преобразовал существовавший в рамках системы Лиги наций принцип «суверенитета государств» и позволил государствам не только разграничивать сферы действия государственной власти между собой и регулировать взаимные отношения, но и сотрудничать для достижения общих для всего человечества целей. Именно принцип «суверенного равенства государств» обеспечил равенство государств в их юридическом статусе вне зависимости от фактических различий всех государств, начиная от географических и экономических аспектов, военной мощи, объемов собственности, включая собственность на землю, и заканчивая вопросами государственного устройства и политического режима. Суверенитет стал единым понятием для всех государств, выражая юридический характер власти, но не степень ее превосходства. Государства перестали быть «одно сувереннее другого».

Что касается широко обсуждаемого противоречия между правом народов на самоопределение и принципом территориальной целостности государства. Диалектический смысл права народов на самоопределение заключается в том, чтобы обеспечить условия для свободного распоряжения своей судьбой, развития народа в любой форме, которую выбирает весь народ государства. Принцип равноправия и самоопределения народов как одно из правомерных оснований возникновения новых независимых государств изначально понимался в международном праве в контексте исторического процесса деколонизации как право колониальных народов на независимость от своих бывших метрополий. Ошибочное толкование принципа сводится к тому, что право народов на самоопределение имеет отношение лишь к тем национальным меньшинствам, которые добиваются его путем непримиримости, национально-освободительной борьбы и вооруженного насилия. Поскольку процесс деколонизации в мире практически завершен, в юридической доктрине признается, что отделение от прежнего государства и создание нового государственного образования не является основной формой реализации принципа самоопределения.

Один из ключевых элементов современного международного права и системы международных отношений — государственная территория. Территориальная составляющая включает в себя территориальную независимость, территориальное верховенство и территориальную целостность государства и выражается в том, что на территории отдельного государства распространяется лишь одна государственная власть и осуществляется ее юрисдикция, исключающая существование двух и более суверенных государств на одной и той же государственной территории.

В соответствии со ст. 1 хельсинкского Заключительного акта 1975 года государственные границы могут изменяться в соответствии с международным правом мирным путем и по договоренности. Современное международное право не допускает использование ссылок на принцип равноправия и самоопределения народов для подрыва единства и территориальной целостности суверенного государства и исходит из того, что, если территориальное самоопределение народов сопряжено с серьезными международными противоречиями и конфликтами, а не с добровольным мирным волеизъявлением всего народа, достижение политической независимости противоречит международному праву.

Признание Косова — это демонстрация иных принципов сосуществования мирового сообщества, где «право сильного» занимает центральное место в межгосударственных отношениях, а системообразующий принцип суверенного равенства государств, лежащий в основе ООН, игнорируется.

17 февраля 2008 года Сербия пережила национальное унижение*. Президент и

(*По оценкам Всемирного банка, стоимость минеральных ресурсов Косова составляет более 19 млрд. долларов. www.worldbank.org

По оценке государственных органов и экспертов, стоимость недвижимости в Косове составляет около 220 млрд. долларов, из которых стоимость частного имущества 30 тыс. сербских семей, изгнанных из края, составляет 4 млрд. долларов.

С 1960 по 1990 год Сербия инвестировала в Косово около 17 млрд. долларов, кроме того, до нынешнего дня нерешенным остается вопрос о внешнем долге Косова (около 1,3 млрд. долл.). Этот долг Сербия регулярно погашала и выплатила около 218 млн. долларов.)

премьер-министр Косова выразили благодарность США и ЕС за политическую поддержку независимости сербского края Косово. Это уже не первое одностороннее провозглашение суверенитета Косова. В 1991 году местные сепаратисты уже объявляли Косово независимой республикой. Однако тогда их поддержала только Албания, и признания нового государства не получилось.

Премьер-министр Сербии в своем выступлении, напротив, обвинил государства Запада в участии в провозглашении независимости сербского края Косово, который составляет неотъемлемую часть Сербии и не может быть отделен.

Вместо выработки в рамках Совета Безопасности ООН (СБ ООН) единых правил подхода к подобным ситуациям мир получил первый после Мюнхена 1938 года прецедент отделения автономной части территории невоюющего европейского государства против его воли. Впервые за послевоенную историю государство — член ООН было разделено вопреки международным принципам правопорядка.

Западные политики утверждают, что нежелание Сербии и России сотрудничать сделало невозможным компромисс в рамках переговорного процесса. Однако известно, что косовским албанцам была обещана независимость, выражаясь словами К.Райс, «тем или иным способом», в силу чего сепаратисты не были заинтересованы в достижении компромисса, несмотря на предложения широкой автономии края со стороны Белграда.

Самоопределение может быть признано правомерным, если подтверждено всенародным референдумом, как это было, например, в случае отделения Черногории от Союзной Республики Югославии, когда сторонники независимости одержали победу (Черногория входила в СФРЮ на правах союзной республики, в то время как край Косово изначально входил в состав Союзной Республики Сербия). Поскольку в случае Косова референдум всего Сербского государства не проводили, очевидно нарушение норм и императивных принципов международного права.

Ситуация Косова поставила под сомнение тот факт, что право народов на самоопределение должно рассматриваться лишь в рамках сохранения территориальной целостности.

Признание государственного суверенитета Косова фактически поставило право народов на самоопределение над принципом территориальной целостности государств. Опасность заключается в том, что этот приоритет может стать правоприменительной практикой для государств всех регионов мира. Что же касается возможного «парада суверенитетов», то наций, которые стремятся к независимости, очень много, в том числе на постсоветском пространстве, в Европе и других частях мира. Но это все вопросы будущего.

Ясно, что попытка решить запутанную балканскую проблему бомбардировками, силовым расчленением территорий, подвергнув унижению один народ перед другими, может иметь только негативный результат, который на следующем повороте истории приведет к новым столкновениям.

В настоящее время риторика Запада носит скорее политико-эмоциональный, а не юридический характер. Позиция Запада заключается в утверждении того, что независимость Косова не может служить прецедентом для других сепаратистских движений, а является «уникальным случаем». Ответственность за него несут сербы, а не американцы или европейцы, поскольку косовские албанцы сильно пострадали от тирании, геноцида и «этнических чисток» режима С.Милошевича, упразднившего автономию косоваров и нарушавшего их права и свободы. Албанцы, по их мнению, заслужили свободу и уже не могут сосуществовать вместе с сербами. «Ведение Сербией «войны против собственных граждан» лишило ее права опираться на принцип неприкосновенности государственных границ, а косовары получили моральное право на самоопределение»1.

Тезис об уникальности косовского случая продолжает политику двойных стандартов и демонстрирует пренебрежение международным правом, когда слова расходятся с делами. Подорвав территориальную целостность одного государства, Запад призывает сохранять территориальную целостность незаконного образования.

Ничего уникального в том, что одни народы не хотят жить с другими, разумеется, нет — обоюдное кровопролитие не беспрецедентно. Уникальность косовского случая, скорее, заключается в нарушении принципов международного права и суверенитета государства, в предпринятой попытке нарушить соотношение между правом и силой в международных отношениях, принизить значение переговоров как справедливого способа урегулирования конфликтов, что неизбежно приведет к перекраиванию границ и в конечном счете скажется на всей системе международной безопасности.

Независимость Косова была бы правомерной в случае согласия между сербской и косовской сторонами или одобрения со стороны СБ ООН отделения косоваров. Однако СБ ООН такого решения не принял, и косовские албанцы отделились от Сербии в одностороннем порядке, нарушив не только Конституцию и суверенитет Республики Сербия, но и Устав ООН, хельсинкские принципы, договоренности на высоком уровне в Контактной группе и резолюцию 1244 СБ ООН от 10 июня 1999 года.

Конечная цель самопровозглашенного Косова — это полноправная интеграция в ООН, ЕС, НАТО, ОБСЕ, МВФ и Всемирный банк. «Независимое Косово может надеяться на поддержку МВФ и МБРР, в которых его покровители имеют большинство голосов, однако косоварам наглухо закрыта дорога в структуры ООН и ОБСЕ2. В этой ситуации Запад попытается вывести вопрос Косова за пределы международного права, понимая, что ни СБ (два постоянных члена которого, Россия и Китай, обладая правом вето, выступают против одностороннего провозглашения независимости Косова), ни Генеральная Ассамблея ООН в ближайшее время не признают независимость Косова и не примут решение о его вступлении в ООН, тем более что членство в ООН не является необходимым условием международного признания, а его высшей формой. Отказ принять Косово в члены ООН не означает, что это образование как государство не существует. В истории есть примеры, подтверждающие, что правосубъектность государства зависит не только от ее членства в ООН, например правосубъектность КНР с 1949 по 1971 год или правосубъектность Восточной и Западной Германии с 1949 по 1973 год.

Вследствие разногласий СБ ООН не выработал единой позиции, причем к голосам двух третей членов Совбеза, проголосовавших против независимости Сербского края, никто не прислушался. Совбез не смог запретить Косову провозгласить суверенитет, не сможет он и принять его как государство в ряды ООН.

Поскольку международное право не на стороне Косова, а крупные державы не способны решить косовскую проблему в рамках СБ ООН, политический расчет сторонников независимости сделан на то, что край «возьмет» количеством признавших его государств — членов ООН, которые будут принимать решения по своему усмотрению, исходя из национальных интересов, и значительное число государств, признавших Косово, в конечном итоге станет юридическим фактом. Посол США при СБ ООН З.Халилзад заявил, что «нельзя игнорировать новые реалии. Косово уже признано многими странами как независимое государство».

Запад полагает, что «нет оснований говорить об «одностороннем» провозглашении суверенитета Косова, поскольку оно стало результатом «международного процесса» и следствием готовности США и ведущих членов ЕС признать косовский суверенитет».

В отсутствие принципов международного права сильный может совершить агрессию в отношении любого государства, вмешаться в любой конфликт без санкции международного сообщества и добиться международно-правового признания своих действий. Если их правомерность сомнительна и неполноценна, поскольку совершается в обход ООН и международного права, тем хуже для ООН и международного права. Утверждается модель, при которой группа государств может принять решение относительно территории, пожелавшей стать отдельным государством, которое никто оспорить не сможет. Действия западных государств привели к тому, что находиться на стороне права стало опаснее, чем на стороне силы. Многим государствам потребуется политическое мужество, чтобы не признать суверенитет Косова.

Следуя логике партнеров Косова, в международно-правовом смысле сила ведет к отказу от юридического равенства больших и малых государств и созданию порядка, при котором за одними признается меньше прав, чем за другими, следовательно — к нарушению принципа суверенного равенства государств. В ситуации многовалентности суверенитета система международной безопасности теряет свою эффективность, прежде всего для малых государств.

Таким образом, сербы имеют право заявлять о международно-правовых нарушениях, а мир может не обращать на них внимание, потому что Сербия — малое государство.

Запад прилагает значительные усилия по снижению авторитета и влияния ООН и статуса «право вето» России, которое, по их мнению, должно рассматриваться как неравное и менее значимое по сравнению с правом вето других членов. Сначала ООН проигнорировали, когда бомбили Югославию, затем — когда бомбили Ирак, теперь — нарушение резолюции СБ ООН и ситуация с Косовом. Критика Запада в адрес ООН направлена не на повышение ее эффективности, а на отказ от решения в ее рамках наиболее актуальных вопросов мировой политики, на усиление «натоцентризма».

С международно-правовой точки зрения СБ ООН принял резолюцию 1244 в результате согласования позиций Сербии, России, США и Европы после интервенции НАТО в Югославии в 1999 году*, совершенной без санкции СБ ООН. Согласно резолюции 1244,

(* До 1999 года в Приштине жили 40 тыс. сербов — 40% населения города. Сегодня там осталось 150 сербов, которые все живут в одном доме под усиленной охраной, с магазином и поликлиникой. Ущерб экономике Югославии в результате бомбардировок оценивается в 100 млрд. долларов. Было уничтожено 50 заводов, 18 электростанций, 34 моста, 50 больниц и поликлиник, более 300 школ, свыше 50 детских садов. Около 600 тыс. человек лишились работы, 2,5 млн. сербов остались без средств к существованию. Было уничтожено несколько тысяч гектаров пахотной земли, множество рек, озер и подземных вод были загрязнены из-за выброса нефтехимических веществ, сгорело несколько сотен гектаров леса. Во время бомбардировок использовались запрещенные международной конвенцией кассетные бомбы.

Сокрушительный удар был нанесен по всему, что связано с православием в Косове. Уничтожено и осквернено 143 православных храма и монастыря. Большинство храмов было уничтожено еще в 1999 году — сразу же после ухода югославской армии и введения в Косово войск НАТО.

Букарский В. Не отдать Косово.//Русский журнал, 24.12.2007. www.russ.ru/stat_i/ne_otdat_kosovo)

в целях временного политического рамочного соглашения о существенном самоуправлении Косова, сербы должны были вывести свои войска и полицию, а на их место должны были прийти международные силы, обеспечивая порядок и возвращение беженцев.

Резолюция 1244 устанавливает, что управление в Косове осуществляется под наблюдением международных гражданских сил: Миссии ООН в Косове (МООНК) и международных сил безопасности (КФОР) при участии НАТО — до тех пор, пока ООН не сочтет, что необходимость в международных силах отпала. Безусловно, по решению СБ ООН резолюция может быть изменена, но пока она остается применимым правовым актом, и ее несоблюдение означает нарушение международного права.

Можно спорить о правовой идентичности в настоящее время юридического лица, о котором говорилось в резолюции 1244 в 1999 году, но не стоит забывать, что в действующем документе нет ни слова о независимости (тем более независимости от Сербии сербской же территории). Напротив, в тексте резолюции 1244 и ее приложениях несколько раз выражается «приверженность всех государств-членов суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославии».

Прецедент Косова ведет к подрыву роли ООН и усилению роли ЕС и НАТО. Роль наблюдателя, которая прежде отводилась Миссии ООН в Косове (с 1999 по 2008 г.) теперь передается представительству Международной руководящей группы ЕС по Косову (МРГЕСК), в состав которой вошли 15 европейских государств, признавших суверенитет Косова. Создание МРГЕСК противоречит резолюции СБ ООН 1244 и согласованным международным сообществом принципам косовского урегулирования*.

(* Международная группа представляет лишь интересы стран, признавших косовскую независимость, либо заявивших о готовности сделать это, а потому, по мнению МИД России, не выражает мнение всего международного сообщества. МИД обращает внимание на то, что целью деятельности группы названо «оказание содействия Приштине в становлении односторонне провозглашенной независимости в соответствии с так называемым «планом Ахтисаари», который, как известно, не был одобрен СБ ООН и не может быть основой урегулирования».

Однако реализация «плана Ахтисаари» продолжается. Согласно утвержденной парламентом Косова Декларации о независимости края, Косово будет добиваться выполнения всех обязательств, связанных с «планом Ахтисаари», в полном объеме. В соответствии с «планом Ахтисаари», руководитель МРГЕСК будет олицетворять «верховную власть».

В Косово идут миллиарды долларов — но потрачены они будут не на улучшение жизни простых людей, а на содержание международной администрации во главе с иностранным верховным представителем. Верховный представитель под лозунгом подготовки государства к интеграции в Европейский союз имеет не только широкие права наблюдения, но и право вмешательства в дела края, вплоть до отмены решений правительства Косова, увольнения выбранных народом политиков, аннулирования национальных законов, расследования дел о коррупции.

В реальности Косово движется к независимости в качестве международного протектората, где властью будут обладать чиновники ЕС, которые никогда не примут на себя ответственность за допущенные ошибки. У Косова будет собственный флаг и правительство, но суверенным Косово может быть только на бумаге — на практике край будет представлять собой скорее фикцию и поднадзорный протекторат США — ЕС с вооруженными силами НАТО. Можно напомнить, что в Косове размещено 16 тыс. военнослужащих НАТО, в скором времени им на помощь придет еще тысяча солдат из Великобритании. Именно они, а не косовская армия, будут обеспечивать внешнюю и внутреннюю безопасность в крае. К тому же в Косове расположена американская военная база.

Немецкая газета «Вельт» считает, что у нового образования отсутствует государственная идея, и само его возникновение является результатом не нормального политического процесса, а «вымогательского маневра». Косово обречено оставаться тем, чем оно является уже девять лет — «несамостоятельной общностью, протекторатом»3.

В международном плане будущее Косова рассматривается не столько с точки зрения создаваемого прецедента для других, сколько отражая логику российско-американских отношений с момента распада СССР и окончания холодной войны. «Независимость Косова должны были объявить много лет назад, если бы не противодействие Белграда и России во главе с В.Путиным»4. Запад обвиняет Россию в том, что она, якобы выбрав Косово ареной внешнеполитической конфронтации с Западом, не сделала ничего, чтобы разрешить конфликт, но объявляет отделение Косова прецедентом для других сепаратистов. Основой позиции Москвы называют страх перед ростом влияния и притягательности Евросоюза для «трансформирующихся демократий» в традиционной зоне российского влияния5.

Отдельные западные юристы-международники и политологи выражают более взвешенное мнение, осознавая, что «изменение статуса Косова станет отправной точкой, с которой изменится и весь мировой порядок»6, и понимают реальность «возможных последствий необдуманного признания независимости Косова»7, что «любые действия ЕС в обход ООН являются незаконными»8. Признание Косова «угрожает единству ЕС*, его

(* Евросоюз не сумел признать суверенитет Косова единогласно и проде-монстрировал недееспособность и отсутствие общей внешней и оборонной политики государств-членов, а те европейские государства, которые высказались за суверенитет косовского государства, оговорили, что данное решение не станет прецедентом для других территорий, желающих изменить свой статус.)

сотрудничеству с Россией и интеграции Сербии в Европу, а также подрывает авторитет ООН, уменьшает шансы ФРГ получить место в его СБ и ставит под вопрос территориальную целостность ряда других государств9.

Российскую позицию по Косову наблюдатели оценивают как «более простую и юридически более жизнеспособную, нежели западная».

То, что происходит вокруг Косова, имеет первостепенное значение для российской внешней политики. Российским мнением пренебрегли. Госдепартамент США в лице К.Райс заявил, что «России придется смириться, что Сербия и Косово будут существовать раздельно и Косово уже никогда не станет частью Сербии». Это означает, что российская власть вынуждена защищать авторитет России как на международной арене, так и перед собственным народом. Именно по этой причине министр иностранных дел С.Лавров назвал Косово «красной линией» для России.

Многие пытаются свести ситуацию к противостоянию «Запад против России». В реальности же нужно говорить о конфликте «Запад против международного права». Россия действительно определилась в этом противостоянии и выбрала право. Хотя это крайне невыгодно со многих точек зрения — с геостратегической, военно-политической, экономической.

Российская Федерация поддерживает требования Сербии восстановить территориальную целостность государства прежде всего потому, что выступает за строгое соблюдение принципов международного права, стабильность и предсказуемость в международных отношениях. Россия квалифицирует действия Запада как создание прецедента на Балканах, а самопровозглашенный суверенитет Косова как факт, касающийся непризнанных государств на пространстве бывшего СССР.

В штаб-квартире НАТО не скрывают, что формулировки о «европейских перспективах» для Белграда принимают для того, чтобы Сербия не ушла «под крыло» России. Россия может предложить Сербии альтернативу вступления в Евросоюз, включив ее в состав Содружества независимых государств и Организации Договора о коллективной безопасности.

Уставы и СНГ, и ОДКБ позволяют расширять эти организации за счет присоединения любых суверенных государств при полном одобрении всех участников союза. Российские парламентарии дают понять, что будут не против проявления подобной инициативы со стороны Белграда. Новый союз, уверены эксперты, будет выгоден и для сербов, и для России.

Другими направлениями внешней политики следует признать удержание темы Косова в рамках ООН, а также возможное обращение Белграда как члена ООН в Международный суд с просьбой незамедлительно принять временные меры по приостановлению процесса признания Косова до вынесения судебного решения.

В мире должен укрепляться фактор стабильности, способный направлять международные политические процессы в общеприемлемое русло, которым всегда являлось международное право. Российская Федерация продолжает выступать за неукоснительное соблюдение международного права, и прежде всего принципов международного права во внешней политике.

Концепция справедливости и ее эволюция.

Справедливость как корректирующее правосудие.

Традиционное представление о концепции справедливости в международном праве уходит корнями в аристотелевские идеи, согласно которым справедливость определяется как корректор закона. Аристотель считал, что законодатель может разрабатывать законы только в общих чертах и, следовательно, законы не могут достичь искомой цели в каждом отдельном случае. Соответственно, в конкретном случае закон должен усмиряться справедливостью, чтобы достигнуть правильного результата – результата, к которому стремился законодатель именно в данном деле, если бы предвидел его.

Аристотелевская концепция справедливости как корректора закона получила раннее воплощение в международном публичном праве. В своем основополагающем трактате в 1625 году Гуго Гроций обращался к Аристотелю и, среди прочего, призывал к интерпретации договоров с учетом принципа справедливости, допуская возможность в отдельных случаях отступать от строгого применения закона («Три книги о праве войны и мира», книга 2, глава XVI, параграф XXVI).

В XIX и начале XX в. упоминания о справедливости и полномочиях международных третейских судов по решению дел на основе справедливости встречались нечасто. Заключенные после Первой мировой войны мирные договоры привели к возникновению серьезных дебатов относительно возможности изменения их условий, несправедливых для Германии, судами, наделенными полномочиями корректировать правовые нормы.

Данные события привели к концептуальным дискуссиям между сторонниками школ позитивизма и естественного права относительно той роли, которую играет справедливость в международном праве. Поскольку данная концепция предполагала возможность корректировки позитивных правовых норм в судебном порядке, позитивисты ополчились на нее, заявляя, что подобный подход ведет к неоправданным посягательствам на суверенитет государств и неблагоразумному допущению дискреционных полномочий суда.

Для лучшего понимания роли справедливости в международном праве, теоретики усовершенствовали ее концепцию и выделили три способа применения справедливости в международных судебных органах: infra legem, praeter legem и contra legem. В первом смысле, справедливость работает так или иначе в рамках закона как механизм судебного толкования. Во втором смысле, справедливость рассматривается как заполнение пробелов, когда закон молчит. В последнем случае, справедливость может противоречить закону. Для позитивистов эти три способа применения справедливости составляют спектр от более-менее допустимого до совершенно неприемлемого.

Ex Aequo et Bono и справедливость как общий принцип права.

Еще одно важное разграничение, касающееся справедливости в международном праве, было внесено в Статут Постоянной палаты международного правосудия (ППМП) 1920 года (см. Постоянная палата международного правосудия). В ст. 38.2 Статута Международного суда (имеющего ту же формулировку, что и ст. 38 Статута ППМП) предусматривается, что Суд имеет право «решать дело ex aequo ei bono, если стороны с этим согласны». Идея ex aequo et bono редко использовалось до составления Статута ППМП и была включена в него, по всей видимости, чтобы предоставить Суду несколько большую гибкость. Однако данный результат не был достигнут. До сих пор не было ни единого случая, когда Суду было бы дано право решать дело ex aequo et bono.

Для Международного суда ст. 38.2 представляет определенные затруднения. Если ex aequo et bono понимается как право решать дело по справедливости, не ограничиваясь правовыми нормами, вправе ли Суд применять справедливость без специального соглашения сторон? Именно с учетом данного обстоятельства иногда проводится различие между правом решать дело ex aequo et bono и правом применять справедливость в качестве общего принципа права. Это различие было четко определено в особом мнении судьи Мэнли О. Хадсона в 1937 году в деле PCIJ о реке Маас (Нидерланды против Бельгии). Статья 38.1.c Статута Суда разрешает Суду, без особого соглашения сторон, применять «общие принципы права, признанные цивилизованными нациями». Хадсон полагал, что принципы справедливости имеют прочное положение во многих национальных правовых системах и что Суд может применять принципы справедливости без специального разрешения решать дело ex aequo et bono. В деле о реке Маас он отметил, что существует «важный принцип справедливости», что Суд должен отказать в удовлетворении иска истцу, который в противном случае мог бы иметь право на удовлетворение своего требования, поскольку поведение истца в отношении предмета спора было неправомерным. Таким образом, справедливость как общий принцип права была выведена из исключительной сферы действия ст. 38.2.

Представление о справедливости как об общем принципе права имеет ряд важных последствий. Во-первых, признание положения ст. 38.1.с в качестве обоснования применения справедливости, предполагает, что справедливость, как и общие принципы права, является одним из источников международного права. Это может быть верно в той мере, в какой справедливость признается в качестве справедливой нормы, равной правовой норме, как в деле о реке Маас, но кажется сомнительным, если справедливость понимается в ее традиционном смысле как корректор законов. Во-вторых, применение ст. 38.1.с часто влечет за собой необходимость использования сравнительного права. Действительно, мнение Хадсона по делу реки Маас содержит краткий сравнительный анализ. Хотя имеются многочисленные свидетельства того, что многие национальные правовые системы полагаются, по крайней мере частично, на справедливость, необходимо проявлять осторожность, чтобы отличать отдельные системы права справедливости, такие как англо-американская правовая традиция, от справедливости в международном праве; общие представления о справедливости могут включаться в международное право с помощью метода сравнительного права только в той степени, в которой она понимается среди различных правовых систем. В-третьих, на теоретическом уровне существует некое приближенное соотношение эквивалентности между справедливостью как общим принципом права и пониманием справедливости, применяемым intra legem, с одной стороны, и между концепцией ex aequo et bono и применением справедливости contra legem или, иногда, praeter legem – с другой. Это может означать, что в тех случаях, когда какие-либо конкретные санкций на использование справедливости не принимались, целесообразнее обращаться к ее нормам, когда они соответствуют рамкам закона, нежели противоречат или, возможно, дополняют закон. С позитивистской точки зрения можно возразить, что стороны, как правило, ожидают, что международные суды и трибуналы применяют, а не исправляют международное право, и поэтому судьи должны остерегаться выходить за рамки позитивных норм, если на это им не были предоставлены специальные полномочия. Таким образом, положение ex aequo et bono ст. 38.2, может использоваться для подкрепления утверждений тех, кто видит ограниченную роль справедливости в международном праве. Конечно ст. 38.2 Обязательна только для Международного суда; но учитывая известность ст. 38 как авторитетного изложения перечня источников международного права, ее положения применяются в гораздо более широком контексте.

Наконец, если справедливость включается в международное право как общий принцип права на основании ст. 38.1.c, какая роль отводится положению о возможности разбирать дело ex aequo et bono согласно ст. 38.2? Поскольку Суду никогда не предоставлялось право решать дело ex aequo et bono, в данном вопросе ясности не существует. Можно утверждать, что ex aequo et bono просто означает, что Суд вправе принимать справедливое решение, находя компромисс в балансе интересов сторон.

Современное применения и проблемы.

Справедливая делимитация морских границ.

Справедливость в международном праве в последнее время стала предметом многочисленных дебатов в двух совершенно разных контекстах. Первый относится к делимитации морских границ. В трех последних решениях, касающихся делимитации континентальных шельфов, суды применяли нормы справедливости. Первым и наиболее значимым из этих дел является решение Международного суда от 1969 года в деле о континентальном шельфе Северного моря. Дания, ФРГ и Нидерланды подали конкурирующие иски в Суд; Дания и Нидерланды добивались применения правила равноудаленности для разделения границ между их участками на континентальном шельфе и участком ФРГ, возражавшей против этих требований. Поскольку береговая линия Германии вогнута, делимитация методом равноудоленности привела бы к существенно более выгодному для Дании и Нидерландов распределению континентального шельфа. Международный суд согласился с позицией Германии о том, что при данных обстоятельствах применение правила равноудаленности не является обязательным. Таким образом, Суд обратился к тому, что он назвал «правилом справедливости». Он пояснил, что применение принципов справедливости находится в рамках правовых норм и что их применение, следовательно, отличается от вынесения решения по делу ex aequo et bono, для осуществления которого требуются выполнение условий ст. 38.2. Международный суд, в частности, отметил, что «делимитация должна осуществляться на основе соглашения, соответствующего принципам справедливости».

В деле о континентальном шельфе Северного моря Суду фактически не понадобилось проводить делимитацию границ, осуществление которой было проведено после вынесения судебного решения в ходе успешных переговоров между сторонами. Однако в двух последующих делах: арбитражном разбирательстве о континентальном шельфе в 1977 году (Франция против Великобритании) и деле о континентальном шельфе между Тунисом и Ливией в 1982 году, за проведение демаркации отвечали сами судьи. В обоих случаях судебные решения основывалось на деле о континентальном шельфе Северного моря и содержали заявления о необходимости обращения к принципам справедливости. Более того, в них были включены подробные судебные проверки специфических неюридических факторов, например, особенностей географического рельефа, чтобы достичь справедливого решения вопроса по делимитации.

Применение принципов справедливости в указанных делах по делимитации морских границ породило не мало дискуссий о роли справедливости, которые весьма походили на сопровождавшие более ранние проявления практики справедливости. Некоторые наблюдатели – в основном последователи позитивистской традиции, критиковали суды за превышение своих полномочий. В частности, критики жаловались, что в деле о континентальном шельфе Северного моря Международный суд решал дело ex aequo et bono, не имея на это надлежащего разрешения в соответствии с положениями ст. 38.2. Кроме того, критики выдвигали предположения, что суды во всех трех случаях принимали решения, которые основывались не на предсказуемых правовых нормах, а заключались в применении ad hoc судебной дискреции. Более благонастроенные наблюдатели поддерживали решения, вынесенные в делах по делимитации морских границ, как примеры успешного судебного урегулирования международных споров в то время, когда лишь незначительное число международных проблем передается для урегулирования в судебные или арбитражные органы. Решения одобрялись за справедливость в балансе интересов сторон. В этом смысле «справедливость», вероятно, означает не более, чем уравновешивание факторов, благоприятствующих одной или другой стороне.

Справедливость и новый международный экономический порядок.

В настоящее время справедливость в международном праве находит не столь традиционное, но не менее важное применение в области нового международного экономического порядка. Развивающиеся государства в некотором отношении восприняли роль международного права отлично от отводимой ей в промышленно развитых странах. Одна из позиций, поддерживаемая многими развивающимися странами, заключается в том, что международное право должно активнее содействовать более справедливому распределению богатства между государствами; в данном контексте они заявляют, что новый международный экономический порядок должен основываться, в частности, на принципах справедливости.

Подобные суждения ярче всего проявляются в трех резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН, принятых в 1974 году, а именно: Хартии экономических прав и обязанностей государств от 12 декабря 1974 года (резолюция 3281 (XXIX)), Декларации об установлении нового международного экономического порядка от 1 мая 1974 года (резолюция 3201 (S-VI)) и Программы действий по установлению нового международного экономического порядка также от 1 мая 1974 года (резолюция 3202 (S -VI)). В этих резолюциях содержится призыв, в частности, к установлению экономического порядка «на основе справедливости», «справедливым соотношениям» между ценами на товары, импортируемыми и экспортируемыми развивающимися странами и «справедливому участию» развивающихся стран в таких вопросах, как международное судоходство. Юридическая сила этих и аналогичных резолюций является предметом ожесточенных дискуссий. Развитые страны, в частности, оказывают стойкое сопротивление предложению о необходимости и юридической обязательности перераспределения богатства.

Хотя существует определенное мнение, особенно на Западе, связанное с тенденцией приравнивать справедливость, как она понимается в положениях нового международного экономического порядка, к более традиционному варианту справедливости, следует обратить внимание на разницу между применением справедливости в данном контексте и традиционной практикой. Во-первых, новые утверждения справедливости имеют слабое отношение к роли судьи и надлежащему ограничению его дискреции. Во-вторых, они часто направлены на создание новых правовых норм, имеющих довольно общее применение; например, в принятом ООН в 1980 году Комплексе согласованных на многосторонней основе справедливых принципов и правил для контроля за ограничительной деловой практикой, «справедливое применение» предусматривается для поощрения экономического развития развивающихся стран. В-третьих, они, по сути, имеют больше общего с концепциями экономической и политической справедливости, чем с чисто юридической справедливостью. Конечно, справедливость часто должна учитывать неправовые критерии. Отличным примером этого могут служить дела по делимитации морских пространств.

Несмотря на несхожесть с другими способами применения концепции справедливости, справедливость в области нового международного экономического порядка имеет очень важное как теоретическое, так и практическое значение. В ряде международных соглашений содержатся подобные положения о справедливости. Возможно, наиболее важным из этих соглашений является Конвенция по морскому праву 1982 года, в которой содержатся положения, касающиеся распределению экономических выгод от использования района морского дна на основе справедливости. Несколько расплывчато, в Конвенции также содержатся положения, касающиеся делимитации морских пространств (см. ст. 74.1 и 83.1), в которых, понятию справедливости, по-видимому, отводится более традиционная роль.

Роль справедливости в международном праве.

Можно сделать два обобщающих вывода о роли, которую играет справедливость в международном праве. Во-первых, справедливость – это одно из средств, помогающее толковать, дополнять или корректировать международное право. Таким образом, ее значимость будет зависеть от предпочтений в отношении того, следует ли изменить установленные нормы международного права, и если да, то кем и при каких обстоятельствах.

Во-вторых, даже в национальных правовых системах представления о справедливости часто являются противоречивыми, а ее роль в системе международного права является еще более запутанной. При отсутствии эффективного международного законодательного органа всегда будут существовать разногласия относительно надлежащих средств изменения или даже уточнения существующих норм международного права. Таким образом, положение справедливости в международном праве будет столь же противоречивым и проблематичным, как и фундаментальных вопросов, связанных с созданием и прекращением действия норм международного права.

1. Принцип неприменения силы и угрозы силой;

2. Принцип разрешения международных споров мирными средствами;

3. Принцип невмешательства в дела, входящие во внутреннюю компетенцию государств;

4. Принцип обязанности государств сотрудничать друг с другом;

5. Принцип равноправия и самоопределения народов;

6. Принцип суверенного равенства государств;

7. Принцип добросовестного выполнения обязательств по международному праву;

8. Принцип нерушимости государственных границ;

9. Принцип территориальной целостности государств;

10. Принцип уважения прав человека и основных свобод.

Обязательства erga omnes (относительно всех) – обязательства перед всем мировым сообществом в целом, имеющие универсальный характер, и в обеспечении которых заинтересованы все госва (обязательства при актах агрессии, геноцида, рабства, дискриминации)

Виды м/н договоров:

1. в зависимости от субъекта, кот заключает договор: межгос – межправ – межвед

2. от колва участников: двусторонний – много

3. по сфере действия: универсальные – региональные — субрег э

4. по степени открытости: открытые – закрытые

5. в зависимости от формы: письм – устные (джентельменское соглашение)

6. по исполнимости: самоисполнимые – несамо

Все нижеперечисленное — это договоры!!! НО КАК ПРАВИЛО:

международный договор: по поводу соц, гражд, полит, эконом вопросов

международный пакт: по поводу опред. полит проблемы (о ненападении)

международная конвенция: в спец области по ряду вопросов (по вопрам здравоохранения)

статут международной организации – устав к-л организации (М/суда)

устав международной организации – основополагающий документ к-л организации (ООН)

Opinio juris sive necessitatis – убежденность в правомерности и необходимости;

Ex gratia – по милости, из любезности, не по обязанности, добровольно

Концепция постоянного протеста – persistent objector concept препятствует появлению норм обычного права, т.к. не будет элемента opinio juris (признания в качестве права)

Локальные обычаи – регулируют отношения в двух/неск госвах;

Региональные обычаи – регулируют отношения в двух/неск госвах одного региона

Статья 38 Статута М/суда (Только государства могут быть сторонами по делам, разбираемым М/Судом !!!!!)

1. Суд, который обязан решать переданные ему споры на основании международного права, применяет:

а) международные конвенции, как общие, так и специальные, устанавливающие правила, определенно признанные спорящими государствами;

b) международный обычай как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы;

с) общие принципы права, признанные цивилизованными нациями;

d) с оговоркой, указанной в статье 59*, судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм.

(Ст. 59*Решение Суда обязательно лишь для участвующих в деле сторон и лишь по данному делу.)

Суд. решения обязательны для двух тяжующихся сторон, но не для всех гос-в (хотя, по факту, ссылаются), поэтому, не источник МП, а вспомогат. средство. М/суд ссылается на свои решения для того, чтобы поддержать единообразную суд. практику.

Решения м/н организаций как источник МП. Решения международных организаций не упомянуты в рассматриваемом перечне ст. 38 Статута. Тем не менее в науке такие решения (особенно принятые в рамках системы ООН) часто относят к вспомогательным источникам международного права. При этом ссылаются на то, что, например, в соответствии со ст. 25 Устава ООН Совет Безопасности принимает решения, которые обязательны для всех государств — членов ООН; что решения большинства межправительственных организаций по вопросам бюджета обязательны для государств-членов и т.д. НО! Это не источник!

Односторонние акты государств как источник МП. Они могут порождать для конкретного государства юридические обязательства. Но такие акты не могут создать нормы МП, коль здесь нет согласия госв. Форма не имеет значения.

Дб два аспекта: намерение и публичность

Мягкое право (soft law) – нормы договоров, кот непосредственны по своему содержанию и не порождают для гос конкретных прав и обязанностей (т.е. не обладают юр обязат силой). Примеры: резолюции ООН

Взаимосвязь и влияние норм МП и нац права: М/н на нац: принципы внеш. политики госв, закрепленные в конст, принятие законов в связи с м/н договором и тд. Нац на м/н: закон СССР о запрете пропаганды войны 1951 – такой пункт в М/н пакте о гражд и полит правах 1966

Два процесса в рамках КМП (Комиссии по МП)

1. Кодификация (уже имеющихся норм обычного права)

2. Прогрессивное развитие МП (для оношени, кот назреют в будущем: космические договоры и тд)

Теории соотношения международного и национального права

Б) Дуалистическая теория (самостоятельность систем, их непересечение) (Радойнов)

Имплементация — фактическая реализация международных обязательств на внутригосударственном уровне, а также конкретный способ включения международно-правовых норм в национальную правовую систему.

Способы:

1. При инкорпорации международно-правовые нормы без каких-либо изменений дословно воспроизводятся в законах имплементирующего государства.

2. При трансформации происходит определенная переработка норм соответствующего международного договора при перенесении их в национальное законодательство (обычно это происходит ввиду необходимости учёта национальных правовых традиций и стандартов юридической техники).

3. В случае общей, частной или конкретной отсылки международно-правовые нормы непосредственно не включаются в текст закона, в последнем содержится лишь упоминание о них.