СТ 122 УПК РФ

Об удовлетворении ходатайства либо о полном или частичном отказе в его удовлетворении дознаватель, следователь, судья выносят постановление, а суд — определение, которое доводится до сведения лица, заявившего ходатайство. Решение по ходатайству может быть обжаловано в порядке, установленном главой 16 настоящего Кодекса.

Комментарий к Статье 122 Уголовно-процессуального кодекса

1. Заявленное участником процесса ходатайство подлежит обязательному рассмотрению. Неразрешение ходатайства по существу является существенным нарушением уголовно-процессуального закона. Например, Президиум Верховного Суда РФ отменил Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ в отношении С., осужденного по п. «а» ч. 3 ст. 131 и п. «а» ч. 3 ст. 132 УК РФ. Основанием к принятию такого решения явилось то, что по итогам обсуждения ходатайств, заявленных защитником, в удовлетворении одного кассационной инстанцией было отказано, а остальные не были разрешены, что могло повлиять на принятие ею правильного решения по делу <1>.
———————————
<1> См.: Постановление Президиума ВС РФ N 85П12 // Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за II квартал 2012 г. Утвержден Президиумом ВС РФ 10 октября 2012 г.

2. По результатам рассмотрения ходатайства может быть вынесено три вида процессуальных решений:

— об удовлетворении ходатайства;

— о полном отказе в удовлетворении ходатайства;

— о частичном отказе в удовлетворении ходатайства.

4. Принятие решения о частичном удовлетворении ходатайства действующим Кодексом не предусмотрено. В связи с этим в ситуации неполного удовлетворения ходатайства должно быть вынесено постановление или определение о частичном отказе в его удовлетворении.

5. Уголовно-процессуальным законом предусмотрены процедуры, требующие обязательного удовлетворения ходатайства. Это относится к предусмотренному ч. 6 ст. 190 УПК РФ ходатайству допрашиваемого лица о дополнении и уточнении протокола допроса, а также предусмотренному ст. 216 УПК РФ ходатайству потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей об ознакомлении с материалами уголовного дела. На практике такие ходатайства упомянутых участников процесса заносятся в протоколы соответствующих процессуальных действий и удовлетворяются без оформления постановления.

6. Для стадии досудебного производства комментируемая статья подлежит применению в системном единстве с положениями ст. 159 настоящего Кодекса. В соответствии с ч. 2 ст. 159 не может быть отказано в удовлетворении ходатайства подозреваемому или обвиняемому, его защитнику, а также потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику или их представителю в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и других следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для уголовного дела.

7. Необоснованный отказ в удовлетворении ходатайств об установлении обстоятельств, имеющих значение для дела, является существенным нарушением уголовно-процессуального закона.

8. Вместе с тем при направлении ходатайства следователю необходимо иметь в виду то, что последний в соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ уполномочен самостоятельно направлять ход расследования, принимать решение о производстве следственных и иных процессуальных действий, за исключением случаев, когда в соответствии с настоящим Кодексом требуется получение судебного решения или согласие руководителя следственного органа. В этой связи следователь сам уполномочен определять время, последовательность и вид следственных действий и процессуальных мероприятий, направленных на установление обстоятельств, которые имеют значение для дела. Поэтому ходатайство участников процесса о выполнении в определенное время конкретных процессуальных мероприятий может быть отклонено по названным основаниям.

9. О результатах рассмотрения ходатайства должно быть обязательно уведомлено лицо, его направившее. Отказ в удовлетворении ходатайства не лишает возможности направить аналогичное ходатайство на последующих этапах уголовного судопроизводства. Наряду с этим принятое решение может быть обжаловано в порядке, предусмотренном гл. 16 УПК РФ.

о

S S

Уголовное право и уголовный процесс УДК 343.1

С. У. Дикаев, В. В. Долгаев

н

ДИКАЕВ Салман Умарович

Начальник кафедры уголовного процесса Санкт-Петербургского университета МВД России, доктор юридических наук, профессор

Адрес: Россия, 198206, Санкт-Петербург, ул. Лётчика Пилютова, д. 1

У Тел.: 8 (812) 744-70-75

со

Рч

DIKAEV Salman Umarovich

Ph.: +7 (812) 744-70-75

¡^ ДОЛГАЕВ Виктор Викторович

^ Адъюнкт кафедры уголовного процесса Санкт-Петербургского университета МВД России

S Адрес: Россия, 198206, Санкт-Петербург, ул. Лётчика Пилютова, д. 1 Тел.: 8 (812) 744-70-75

о

О DOLGAEV Viktor Viktorovich

u Postgraduate of the department of criminal procedure of the Saint-Petersburg University

^ of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation

\o Address: Russia, 198206, St. Petersburg, Letchika Pilyutova str., 1

^ Ph.: +7 (812) 744-70-75

£ Протоколы следственных, судебных и других процессуальных действий: проблемы и решения

» Protocols of investigative, judicial and other procedural actions: problems and solutions

к rt

U УПК России не содержит понятий «протокол», «протокол следственных действий», «протокол судебного заседания»,

g не определяет виды следственных действий, по которым должен составляться протокол. С учётом зарубежного опыта

Я предложено решение данной проблемы путём дополнения ст. 5 УПК РФ.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

о Ключевые слова: документ, протокол, следственные действия, секретарь суда, судебное заседание, следователь.

Вынесение в отношении лица, подвергнутого уголовному преследованию, окончательного решения — приговора — должно основываться на трёх основных принципах правосудия: законности, обоснованности и справедливости. Это обусловило то, что уголовно-процессуальное законодательство чётко определяет виды доказательств, используемые при доказывании в уголовном процессе, порядок их получения, фиксации, хранения, а также признания их недопустимыми.

Основным способом формирования доказательств на досудебной стадии производства по делу является проведение следственных действий, ход которых облекается в процессуальную форму (протокол), что позволяет их оценить как доказательства с точки зрения относи-мости, допустимости и достоверности на последующих стадиях. Протокол (форма) и его содержание только вместе взятые обретают свойство доказательства. Только вкупе мы их называем протоколом и рассматриваем его в качестве доказательства . Соответственно, нарушение формы или содержания при получении доказательства исключает возможность его использования в уголовном процессе. Справедливы суждения В.В. Терехова о том, что «если же форма нарушена — нет доказательств, нет фактов, хотя бы информация и её носитель (фактический материал) были. Что недопустимо, то недоказательно» . «Информация, полученная с нарушением процессуальной формы, -пишет О.Я. Баев, — какой бы криминалистически важной она ни представлялась, это — «вещь в себе»: она не является и, в принципе, не должна являться судебным доказательством» .

Протоколы следственных и судебных действий являются самостоятельными доказательствами (п. 5 ч. 2 ст. 74 УПК РФ). Кроме названных протоколов, при производстве по делу составляется ещё множество протоколов, которые не являются протоколами следственных действий. Однако УПК России не содержит таких понятий, как «протокол», «протокол следственного действия», «протокол судебного заседания». И это при том, что названные процессуальные

документы имеют настолько важное значение, что, являясь доказательствами, выступают основанием для принятия итогового решения по делу.

УПК РФ содержит как общие требования к протоколу следственных и судебных действий, так и специальные требования, касающиеся составления конкретного протокола. К общим требованиям относится положение ст. 83 УПК РФ, указывающее на то, что в качестве доказательств допускаются протоколы, «если они соответствуют требованиям, установленным настоящим Кодексом». Следовательно, единственным общим требованием к протоколам следственных и судебных действий является их соответствие требованиям, установленным УПК РФ.

Специальные требования к протоколам изложены в нормах УПК, регламентирующих конкретное следственное действие: протокол предъявления для опознания (ст. 193 УПК РФ), протокол обыска (ст. 182 УПК РФ), протокол осмотра, освидетельствования (ст. 180 УПК РФ), протокол следственного эксперимента (ст. 181 УПК РФ), протокол судебного заседания (ст. 259). Если до конца следовать логике законодателя, получается, что соответствие протокола специальным требованиям означает соответствие протокола требованиям закона. Если применительно к вышеназванным протоколам такая логика имеет право на жизнь, то применительно к большому числу протоколов как следственных, так и «неследственных» действий, к которым в законе не оговорены специальные требования, такая логика кажется весьма сомнительной.

Вместе с тем, в отличие от УПК РСФСР, действующий УПК России не содержит перечень следственных действий, протоколы которых признаются доказательствами. Ст. 87 УПК РСФСР содержала определение протоколов следственных и судебных действий, рассматривая их как «удостоверяющие обстоятельства и факты, установленные при осмотре, освидетельствовании, выемке, обыске, задержании, предъявлении для опознания, а также при производстве следственного эксперимента, составленные в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, являются доказательством по уголовному делу» .

Дикаев С. У., Долгаев В. В. Протоколы следственных, судебных и других процессуальных действий…

В УПК РФ следственные действия, протоколы которых являются доказательствами, необходимо выявлять путем толкования ст. 164 — Общие правила производства следственных действий.

В УПК Азербайджана (п. 1-13 ст. 134.2), Беларуси (ст. 99), Казахстана (ч. 1 ст. 119), Кыргызстана (ст. 90) они приведены полно и в большей степени соответствуют содержанию ст. 156 Модельного УПК государств — участников СНГ. Модельный УПК даёт понятие «процессуальные действия», понимая под ними «предусмотренные настоящим Кодексом и производимые в соответствии с его положениями акты, совершаемые в ходе уголовного судопроизводства (п. 9 ст. 10)» . А в ч. 4 ст. 48 — Обязательность протоколирования хода и производства по уголовному делу — содержится общее требование, согласно которому «документы, протоколирующие ход и результаты судопроизводства, должны быть составлены и изложены таким образом, чтобы непосредственно или после доступного их преобразования с помощью технических средств о беспечивалось нормальное восприятие их содержания человеком».

Анализ УПК ряда государств-участников СНГ показывает, что они в этих вопросах ушли далеко вперёд.

В частности, в отличие от УПК России, в УПК Республики Беларусь даётся понятие протокола, под которым понимается документ, удостоверяющий «факт производства, содержание и результаты процессуальных действий, составленный в порядке, установленном настоящим Кодексом» (п. 34 ст. 6 УПК РБ). Есть такое понятие и в УПК Казахстана, где протокол рассматривается как «процессуальный документ, в котором фиксируется процессуальное действие, совершаемое органом, ведущим уголовный процесс» (п. 54 ст. 7). УПК Беларуси кроме протоколов следственных и судебных действий допускает в качестве доказательств ещё и протоколы оперативно-розыскных мероприятий (ст. 99 УПК РБ). В этой же статье приведена классификация протоколов следственных действий, которые могут быть источниками доказательств.

УПК Азербайджана, в отличие от УПК России, в ст. 134 даёт понятие протокола следственных действий и судебного заседания. Таковыми признаются «документы, подтверждающие непосредственное восприятие обстоятельств, имеющих значение для уголовного преследования, органом, осуществляющим уголовный процесс, и составленными в письменной форме в соответствии с настоящим Кодексом».

УПК Азербайджана оговаривает и возможность признания в виде доказательств «незарегистрированных или несвоевременно зарегистрированных протоколов следственных действий». Этот вопрос является предметом судейского усмотрения, основывающегося на результатах проведённого судебного следствия.

Протоколы «неследственных» или «иных процессуальных» действий — такие как протокол принятия устного заявления о преступлении, протокол оформления добровольной явки с повинной, протокол задержания, протокол разъяснения прав — УПК Азербайджана признаёт как подтверждение факта доказательства. Российский законодатель не стал выделять специальные нормы, в которых фиксируются процессуальные действия, не являющиеся следственными. А таковых, по данным специальных исследований, в УПК РФ насчитывается не менее 17 видов (о принятии залога; ознакомления с заключением эксперта и др.) .

О. Я. Баев отмечает, что каждый из этих процессуальных документов специфичен и по содержанию, и по форме составления. Отсутствие в УПК чёткого перечня процессуальных действий, оформляемых протоколом, приводит к тому, что на практике нет единообразия их отражения в материалах уголовного дела, и не всегда соблюдаются требования, предъявляемые к протоколу . С другой стороны, ст. 166 УПК РФ содержит требования, предъявляемые только к протоколу следственных действий. Ввиду неопределенности таких требований к иным протоколам считаем, что должно быть предложено общее понятие «протокол».

Представляется нелогичным устанавливать требования к формированию процессуального документа при отсутствии в законе понятия самого документа, в котором нашли отражение его основные признаки.

В научной литературе встречаются различные мнения относительно процессуальной природы и значения протоколов.

Так, обобщив сложившуюся практику судопроизводства, О.В. Савенко обосновывает необходимость: «создания эффективного механизма формирования протоколов следственных действий и судебного заседания». Они, по мнению автора, «должны представлять собой единство процессуальной формы и доказательственного содержания» .

В диссертации Т. Ф. Хмельницкой, где находят отражение научные идеи А. С. Александрова об отказе от инквизиционной системы формирования доказательств, письменные протоколы следственных действий, как и иные носители информации, в т.ч. электронные носители цифровой информации с видео-, аудиозаписями, которые подтверждают значимые факты по делу, предлагается рассматривать как «досудебный фактический материал» .

Опрос практиков показал, что они вообще не испытывают никаких проблем и рассматривают протоколы процессуальных действий, не являющиеся следственными, протоколы следственных действий и протоколы судебного заседания как равнозначные, хотя даже по их названию должно быть понятно, что эти протоколы имеют существенные различия.

Данную проблему, которая давно обсуждается в науке, следовало решить и дополнить ст. 5 УПК РФ понятиями «протокол», «протокол следственного действия» и «протокол судебного заседания».

В общем определении протокола должны быть отражены признаки, характерные как для протоколов следственных действий, так и для протоколов иных процессуальных действий. Такое решение не противоречило бы и содержанию ст. 86 УПК РФ, т.к. оба вида деятельности уполномоченного лица подчинены задаче собирания доказательств.

Анализ соответствующих норм УПК стран — участников СНГ показывает, что наиболее удачным примером, подлежащим заимствованию в отечественный УПК с определённой корректировкой, является содержание ч. 1 ст. 119 УПК Казахстана.

Протокол следственного действия и судебного заседания — это процессуальный документ, содержащий фактические данные, удостоверяющие обстоятельства, непосредственно воспринятые лицом, ведущим уголовный процесс, а также установленные при осмотре, освидетельствовании, выемке, обыске, задержании, наложении ареста на имущество, предъявлении для опознания, получении образцов, эксгумации трупа, проверке показаний на месте, представлении документов, следственном эксперименте, исследовании результатов негласных следственных действий, исследовании вещественных доказательств, проведённом специалистом в ходе следственного действия.

Из приведённого определения можно выделить следующие признаки протокола следственных действий: 1) это процессуальный документ; 2) как таковой он составляется лицом, ведущим уголовный процесс; 3) он содержит фактические данные, удостоверяющие обстоятельства, непосредственно воспринятые этим лицом; 4) обстоятельства, воспринятые и отражённые в процессуальном документе — протоколе, установлены при проведении определённых следственных действий.

В это определение не вписывается протокол судебного заседания, хотя он имеет ряд общих признаков с протоколом следственных действий. Главное их отличие видится в их содержательной части.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Анализ ст. 259 УПК РФ показывает, что содержание протокола судебного заседания включает себя не только результаты судебного следствия, но и определения или постановления, вынесенные судом без удаления в совещательную комнату; определения или постановления, вынесенные судом с удалением в совещательную комнату; результаты произведенных в судебном заседании осмотров и других действий по исследованию доказательств; основное содержание выступлений сторон в судебных прениях и последнего слова подсудимого; сведения об оглашении

(33 гъ

н

*

С р

*

н

СТ\

у тз

м

о «

о м

0 у

(33 й

Р

о о п

О

Уголовное право и уголовный процесс

^ приговора и о разъяснении порядка ознакомления с про-о токолом судебного заседания и принесения замечаний на ^ него; сведения о разъяснении оправданным и осуждённым ^ порядка и срока обжалования приговора, а также о разъяс-^ нении права ходатайствовать об участии в рассмотрении & уголовного дела судом апелляционной инстанции; о мерах 8 воздействия, принятых в отношении лица, нарушившего Я порядок в судебном заседании (ч. 4 ст. 259 УПК РФ). и Отличие есть и по субъекту изготовления протокола —

Рч секретарь судебного заседания, который также, как и лицо, ^ производящее следственные действия, связан с требованием Э непосредственного восприятия хода судебного заседания, поскольку обязан полно и правильно излагать в протоколе н действия и решения суда, а равно действия участников су-^ дебного разбирательства, имевшие место в ходе судебного рс заседания (ст. 245 УПК РФ). Сам протокол подписывается ве не только секретарём, но и председательствующим (ч. 6 ст. Я 259 УПК РФ). Нарушение этого требования является суще-^ ственным нарушением уголовно-процессуального закона, го влияющим на существо принятого решения, что влечёт § отмену приговора.

^ Так, отменяя приговор Батайского городского суда

^ Ростовской области от 27 февраля 2014 г. в отношении В., ^ Президиум Верховного Суда установил, что все судебные ^ заседания проходили с участием секретарей, которые провеян ряли явку участников процесса и вели протоколы судебного ^ заседания, однако протоколы судебных заседаний от подписаны лишь председательствующим ^ по делу судьёй. Подписи секретарей судебных заседаний в ^ них отсутствуют .

Я Говоря о субъекте изготовления протокола судебного

н заседания, следует иметь в виду и то, что по некоторым ^ делам возникает необходимость производить перерывы в судебных заседаниях, не меняя субъектного состава участников, возможно проведение нескольких заседаний, в т.ч. и с изменением участников процесса, переносы рассмотрения дела. Все эти особенности могут сказаться и на субъекте изготовления протокола судебного заседания при неизменности требования, что протокол должен составить секретарь суда. Персонально секретарём суда могут быть разные лица, например, в случае болезни секретарь может быть заменён. Однако, если судебное разбирательство не было завершено составлением и подписанием протокола секретарем и председательствующим, то протокол судебного заседания, начатый одним секретарём суда, не может быть продолжен другим секретарём. Протокол, начатый одним секретарём суда и продолженный и подписанный другим секретарём,

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

является существенным нарушением требований УПК России, влияющим на существо принятого решения. Такие случаи требуют возобновления процесса с самого начала с участием нового секретаря суда.

В отличие от лиц, составляющих протокол следственного действия, секретарь суда не связан с проведением и восприятием хода следственных действий. А судебное следствие, хотя и предполагает, что суд обязательно исследует все доказательства, полученные в ходе предварительного следствия, все-таки существенно отличается от восприятия обстоятельств дела в ходе следственного действия. Имеется в виду, что восприятие секретарём суда, изготавливающим протокол, в большинстве случаев опосредовано через ознакомление или оглашение протоколов следственных действий.

Протокол судебного заседания, в отличие от протокола следственных действий, может быть изготовлен по частям. Установлен срок его изготовления (в течение трёх суток), тогда как протокол следственных действий составляется «в ходе следственного действия или непосредственно после его окончания» (ст. 166 УПК РФ).

Таким образом, фактически при доказывании используются три вида протоколов, имеющих ряд существенных отличий: протоколы следственных действий, протоколы процессуальных действий, не являющихся следственными, и протоколы судебных действий.

С учётом того, что протокол является самым распространенным процессуальным документом, считаем необходимым дополнить ст. 5 УПК РФ текстом следующего содержания:

«53.4) протокол — процессуальный документ, в котором фиксируется процессуальное действие, совершаемое органом, ведущим уголовный процесс;

«53.5) протокол следственного действия — процессуальный документ, содержащий фактические данные, удостоверяющие обстоятельства, непосредственно воспринятые уполномоченным лицом или установленные им при осмотре, освидетельствовании, выемке, обыске, задержании, наложении ареста на имущество, предъявлении для опознания, получении образцов, эксгумации трупа, проверке показаний на месте, представлении документов, следственном эксперименте, исследовании результатов негласных следственных действий, исследовании вещественных доказательств, проведённом специалистом в ходе следственного действия;

53.6) протокол судебного заседания — процессуальный документ, содержащий фактические данные отражающие ход судебных действий, и их результаты».

Список литературы

1. Гарусов, А. В. О содержании и процессуальной форме показаний как вида доказательства в уголовном судопроизводстве // Неделя науки СПбГПУ : материалы научно-практической конференции с международным участием; Институт гуманитарного образования СПбГПУ — СПб.: Изд-во Политехн. ун-та, 2014. С. 198-200.

3. Терехин, В. В. Допустимость доказательств на начальном этапе исторического развития советского уголовно-процессуального законодательства // Вестник Нижегородской академии МВД России. — 2013. — № 22. — С. 9-13.

4. Баев, О. Я. Тактика следственных действий : учебное пособие. М.: Юрлитинформ, 2013. — 456 с.

6. Модельный уголовно-процессуальный кодекс для государств — участников Содружества Независимых Государств. Рекомендательный законодательный акт (Принят в г. Санкт-Петербурге 17 февраля 1996 г. Постановлением 7-6 на 7-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ) // Сайт «Электронный фонд правовой и нормативно-технической документации». — Режим доступа: http://docs.cntd.ru/ document/901914840 (дата обращения: 04.07.2017).

7. Костенко, Р. В. Доказательственное значение протоколов, составляемых в ходе уголовного судопроизводства // Использование достижений иных наук в криминалистике. — Краснодар, КубГАУ 2008. — С. 170-176.

СТ 203 УПК РФ

1. Если при назначении или производстве судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы возникает необходимость в стационарном обследовании подозреваемого или обвиняемого, то он может быть помещен в медицинскую организацию, оказывающую медицинскую помощь в стационарных условиях, или в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях.

2. Подозреваемый или обвиняемый, не содержащийся под стражей, помещается в медицинскую организацию, оказывающую медицинскую помощь в стационарных условиях, или в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, для производства судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном статьей 165 настоящего Кодекса.

3. В случае помещения подозреваемого в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, для производства судебно-психиатрической экспертизы срок, в течение которого ему должно быть предъявлено обвинение в соответствии со статьей 172 настоящего Кодекса, прерывается до получения заключения экспертов.

Комментарий к Статье 203 Уголовно-процессуального кодекса

1. Судебно-медицинская или судебно-психиатрическая экспертиза подозреваемого, обвиняемого назначается следователем при наличии конкретных оснований. Об обязательном назначении данных видов судебных экспертиз см. комментарий к ст. 196 УПК.

2. Постановление следователя о помещении подозреваемого, обвиняемого в медицинскую организацию, оказывающую медицинскую помощь в стационарных условиях, или в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, является обязательным для руководителя администрации этого учреждения. Проведение амбулаторной экспертизы вместо стационарной без соответствующего постановления следователя не допускается. Если в ходе проведения амбулаторной экспертизы возникает необходимость в помещении обследуемого в медицинскую организацию, оказывающую медицинскую помощь в стационарных условиях, или в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, субъект расследования выносит постановление о назначении соответствующей судебной экспертизы в соответствии с требованиями ст. 203 УПК. Доставка в медицинскую организацию лица, направленного на судебную экспертизу, обеспечивается лицом, назначившим судебную экспертизу.

3. Подозреваемый, обвиняемый, содержащийся под стражей, помещается следователем в медицинскую организацию для судебной экспертизы на основании мотивированного постановления. Это постановление обязательно для администрации места лишения свободы, где находится подозреваемый, обвиняемый. Подозреваемый или обвиняемый, содержащийся под стражей, помещается для производства судебной экспертизы в медицинские организации, специально приспособленные для содержания в них указанных лиц. Помещение в лечебно-медицинскую или психиатрическую организацию подозреваемого или обвиняемого, не содержащегося под стражей, проводится на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном ст. 165 УПК.

4. Подозреваемый, обвиняемый помещается в медицинскую организацию для производства судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы на срок, необходимый эксперту (экспертам) для полного его обследования. Подозреваемый, обвиняемый может быть помещен в медицинскую организацию для производства судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы на срок до 30 дней. В случае необходимости по мотивированному ходатайству эксперта или комиссии экспертов срок пребывания лица в медицинской организации может быть продлен постановлением судьи районного суда по месту нахождения данного стационара еще на 30 дней. В исключительных случаях в том же порядке возможно повторное продление срока пребывания лица в медицинской организации. При этом общий срок пребывания лица в указанной организации при производстве одной судебной экспертизы не может превышать 90 дней. О завершении судебно-медицинского или судебно-психиатрического исследования администрация медицинской организации сообщает следователю и согласовывает с ним время выписки подозреваемого, обвиняемого из медицинской организации.

5. В случае помещения подозреваемого в медицинскую организацию психиатрического профиля для производства судебно-психиатрической экспертизы и вынесения постановления о привлечении его в качестве обвиняемого 3-суточный срок, в течение которого ему должно быть предъявлено обвинение в соответствии со ст. 172 УПК, прерывается до получения заключения экспертов.

6. Лицо, назначившее судебную экспертизу и поместившее подозреваемого или обвиняемого в медицинскую организацию в принудительном порядке, обязано в течение 24 часов известить об этом кого-либо из членов его семьи, родственников или иных лиц по его указанию, а при отсутствии таковых сообщить в орган внутренних дел по месту жительства указанных лиц.

СТ 121 УПК РФ

Ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления. В случаях, когда немедленное принятие решения по ходатайству, заявленному в ходе предварительного расследования, невозможно, оно должно быть разрешено не позднее 3 суток со дня его заявления.

Комментарий к Статье 121 Уголовно-процессуального кодекса

1. Комментируемая статья содержит указание на общее правило срока рассмотрения ходатайства — непосредственно после его заявления. При этом для стадии предварительного расследования уголовного дела предусмотрена возможность разрешения ходатайства не позднее 3 суток со дня его заявления. Это обусловлено необходимостью при его разрешении изучить материалы уголовного дела, оценить обоснованность заявленных доводов и в итоге принять законное решение. Так, Конституционный Суд РФ в своем Определении от 22 апреля 2010 г. N 461-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Комягина Михаила Михайловича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 части второй статьи 38, частью третьей статьи 50, статьей 121 и частью второй статьи 189 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» указал, что ст. 121 УПК РФ, закрепляющая правило о рассмотрении и разрешении ходатайства непосредственно после его заявления или не позднее 3 суток со дня его заявления, когда немедленное принятие решения по ходатайству невозможно, применяется в нормативном единстве с ч. 4 ст. 7 этого Кодекса, в силу которой решения следователя должны быть законными, обоснованными и мотивированными <1>.
———————————
<1> .

2. Срок рассмотрения устного ходатайства исчисляется с момента его заявления, а письменного ходатайства — с момента поступления и регистрации его в орган, в компетенцию которого входит его разрешение. Наряду с общим правилом, определяющим сроки разрешения ходатайства, настоящим Кодексом предусмотрен ряд процедур, устанавливающий иные сроки.

3. Так, в соответствии с ч. 3.1 ст. 165 УПК РФ ходатайство о производстве следственного действия, касающегося реализации, утилизации или уничтожения вещественных доказательств, указанных в п. п. 1, 2 (за исключением скоропортящихся товаров и продукции), 3 (за исключением предметов, длительное хранение которых опасно для жизни и здоровья людей или для окружающей среды), 6 и 7 ч. 2 ст. 82 УПК РФ, рассматривается судьей не позднее чем через 5 суток со дня его поступления в суд. Ходатайство о производстве следственного действия, касающегося реализации, утилизации или уничтожения вещественных доказательств в виде скоропортящихся товаров и продукции, а также предметов, длительное хранение которых опасно для жизни и здоровья людей или для окружающей среды, рассматривается судьей с учетом их особенностей, но не позднее 24 часов с момента поступления ходатайства в суд.

4. На основании ст. 226.4 УПК РФ поступившее от подозреваемого ходатайство о производстве дознания в сокращенной форме подлежит рассмотрению дознавателем в срок не более 24 часов с момента его поступления. Поскольку ограничение срока для принятия решения по поступившему ходатайству призвано обеспечить эффективную реализацию прав и законных интересов участников процесса, то нарушение этих сроков может быть расценено как существенное нарушение уголовно-процессуального закона. Так, Верховный Суд РФ в своем Кассационном определении от 25 апреля 2006 г. N 65-о06-2 отметил, что заявленное стороной защиты ходатайство о признании протокола допроса недопустимым разрешения по существу не получило. Суд оставил его без удовлетворения по мотивам преждевременности, что противоречит требованиям ст. 121 УПК РФ, предусматривающей, что ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления. В связи с тем, что нарушены данные требования и правила оценки доказательств, установленные ст. 88 УПК РФ, приговор суда Еврейской автономной области от 5 декабря 2005 г. в отношении Д., С. и Ш. был отменен, уголовное дело направлено на новое судебное разбирательство в тот же суд со стадии судебного разбирательства <1>.
———————————
<1> Там же.

Бахта А.С., кандидат юридических наук, доцент, начальник Дальневосточного юридического института МВД России.

В статье рассматриваются нормы-дефиниции в системе уголовно-процессуального права. Автор исследует схемы построения, содержание и назначение правовых норм, закрепляющих понимание уголовно-процессуальных терминов.

Современные научные воззрения о праве как системе, отличающейся чертами органичности, позволяют говорить о том, что образующие его нормы не есть некая однородная безликая масса нормативных положений. На уровне микроструктуры права наглядно видна свойственная ему специализация, суть которой состоит в том, что в праве происходит и притом имеет тенденцию к усилению «разделение труда» между нормами, в результате которого «те или иные нормы и их комплексы все более сосредоточиваются на выполнении определенных операций, конкретизируется содержание норм и одновременно происходит интеграция в регулировании общественных отношений» <1>.

<1> Алексеев С.С. Общая теория права: Учебник. М.: ТК Велби; Изд-во «Проспект», 2008. С. 291.

В связи с этим в общей теории права выделяют самостоятельный вид норм — специализированные предписания, которые в отличие от регулятивных и охранительных имеют дополнительный характер. Иными словами, они не являются самостоятельной нормативной основой для возникновения правоотношений, но при регламентировании последних как бы присоединяются к регулятивным и охранительным предписаниям, образуя в сочетании с ними единый регулятор.

Думается, что к данной группе норм относятся и нормы-дефиниции, играющие специфическую роль в системе уголовно-процессуального права. Их непосредственное назначение состоит в том, чтобы закрепить однозначное понимание тех или иных процессуальных терминов и тем самым исключить возможность конфликтной ситуации, вызванной их неодинаковым толкованием. Назначение норм-дефиниций в конечном счете сводится к тому, чтобы субъекты действовали на основе правильного и единообразного понимания явлений, определение которых дается в законе. Их отсутствие в системе права лишило бы законодательство ясности, а процесс его применения сделало бы невозможным либо крайне затруднительным.

Значительная часть дефиниций расположена непосредственно в тексте статей УПК РФ, и при их формулировании законодатель, как правило, использует стандартную схему: определяемый юридический термин — логическая связка — законодательное определение. В качестве логической связки могут быть использованы слова «является», «признается» и др. В некоторых случаях в качестве такой связки законодатель использует знак пунктуации — тире. Это имеет место, например, в ст. 43 УПК РФ: «Частным обвинителем является лицо, подавшее заявление в суд по уголовному делу частного обвинения…»; в ч. 1 ст. 74 УПК РФ: «Доказательствами по уголовному делу являются любые сведения…»; в ч. 1 ст. 47 УПК РФ: «Обвиняемым признается лицо, в отношении которого…»; в ч. 1 ст. 81 УПК РФ: «Вещественными доказательствами признаются любые предметы…», в ч. 1 ст. 58 УПК РФ: «Специалист — лицо, обладающее специальными знаниями, привлеченное к участию…»; в ст. 76 УПК РФ: «Показания подозреваемого — сведения, сообщенные им на допросе…».

Иногда законодатель использует иную схему построения дефиниций. Например, законодательное определение — логическая связка — определяемый термин. Так, ч. 2 ст. 47 УПК РФ, в которой содержится определение подсудимого, осужденного и оправданного, изложена следующим образом: «Обвиняемый, по уголовному делу которого назначено судебное разбирательство, именуется подсудимым. Обвиняемый, в отношении которого вынесен обвинительный приговор, именуется осужденным. Обвиняемый, в отношении которого вынесен оправдательный приговор, является оправданным».

К числу норм-дефиниций, на наш взгляд, следует отнести и те, в которых не содержится определение как категория, понимаемая в науке. Но такое определение легко формулируется исходя из данного законодательного предписания. Кроме того, оно также выполняет направляющую и ориентирующую функцию в механизме правового регулирования. Например, в ст. 102 УПК РФ указано: «Подписка о невыезде и надлежащем поведении состоит в письменном обязательстве подозреваемого или обвиняемого:

1. не покидать постоянное или временное место жительства без разрешения дознавателя, следователя или суда;
2. в назначенный срок являться по вызовам дознавателя, следователя и в суд;
3. иным путем не препятствовать производству по уголовному делу».

Подобную конструкцию имеют ст. ст. 103, 104, 105, 106, 107 УПК РФ.

Нормы-дефиниции являются специальными. Поэтому, на наш взгляд, было бы ошибочным пытаться отыскать в них элементы логической правовой нормы — гипотезу, диспозицию, санкцию. Хотя есть и исключения. Часть 1 ст. 42 УПК РФ изложена в следующей редакции: «Потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации. Решение о признании потерпевшим оформляется постановлением дознавателя, следователя или суда». С одной стороны, в этой формулировке можно увидеть определение потерпевшего. С другой — наличие гипотезы (условия ее действия): наличие вреда, причиненного преступлением физическому или юридическому лицу, и диспозиции (содержание правил поведения) — дознаватель, следователь или суд должны принять решение о признании лица потерпевшим. Представляется, что такие ситуации, хотя они в УПК РФ не распространены, не должны вызывать отрицательной реакции у правоприменителя или ученого. Их надо рассматривать как один из приемов юридической техники. И то, что одна и та же норма имеет признаки как логической, так и специальной, не умаляет ее значения.

Иногда законодатель разрывает понятие, размещая составляющие его фрагменты в разных статьях УПК. Например, в п. 31 ст. 5 УПК РФ указано: «Прокурор — Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры, их заместители и иные должностные лица органов прокуратуры, участвующие в уголовном судопроизводстве и наделенные соответствующими полномочиями федеральным законом о прокуратуре». А ч. 1 ст. 37 УПК РФ имеет следующее содержание: «Прокурор является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной настоящим Кодексом, осуществлять от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия». Представляется, что каждая из этих формулировок в отдельности не дает такого полного представления о понятии прокурора, как их совокупность.

В ряде случаев имеет место дублирование дефиниций. Причем содержание их не всегда однозначно. Для сравнения приведем два понятия, отраженных в разных частях закона. «Следователь — должностное лицо, уполномоченное осуществлять предварительное следствие по уголовному делу, а также иные полномочия, предусмотренные настоящим Кодексом» (п. 41 ст. 5 УПК РФ). «Следователь является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной настоящим Кодексом, осуществлять предварительное следствие по уголовному делу» (ч. 1 ст. 38 УПК РФ). Явное несовпадение — налицо.

Еще один пример. Круг лиц, осуществляющих полномочия руководителя следственного органа, определен в ч. 5 ст. 39 УПК РФ. Но это сделано недостаточно четко. Помимо Председателя Следственного комитета при прокуратуре РФ, а также руководителей следственных управлений и отделов центрального и территориальных его органов и руководителей следственных подразделений органов ФСБ, ОВД и ФСКН, а также их заместителей, есть указание на иных руководителей следственных органов и их заместителей. Конечно, речь идет о руководителях и их заместителях специализированных органов. Громоздкость и неточность формулировки ч. 5 ст. 39 УПК, сложность организации следственных органов связаны с определенным противоречием. С одной стороны, выделяются и обособляются в отдельные самостоятельные структуры следственные органы. С другой стороны, вскрывается невозможность отделения соответствующих подразделений от территориальных и специализированных органов прокуратуры (Следственный комитет при прокуратуре РФ), а также территориальных и специализированных следственных подразделений от органов дознания, с которыми они входят в единое ведомство (ФСБ, ФСКН, ОВД). Кроме того, содержание ч. 5 ст. 39 УПК РФ лишь косвенно учитывает организационное построение органов расследования в иных, нежели прокуратура, ведомствах.

Понятие руководителя следственного органа, кроме того, содержится в п. 38.1 ст. 5 УПК РФ. Оно лаконично, но достаточно конкретно: это «должностное лицо, возглавляющее соответствующее следственное подразделение, а также его заместитель». На наш взгляд, такого определения вполне достаточно для реализации уголовно-процессуальных отношений. Руководитель следственного органа — это не наименование должности лица, а название участника уголовного судопроизводства. Структура следственных органов и наименование должностей руководителей следственных аппаратов могут быть урегулированы (и урегулированы) иными нормативными актами, что никак не отражается на уголовном судопроизводстве. В связи с этим логично было бы исключить ч. 5 ст. 39 из текста УПК РФ.

Законодатель определяет далеко не все термины, которые используются в тексте УПК РФ. В этом, наверное, нет необходимости. Во-первых, термин (от лат. terminus — граница, предел) — это словесное обозначение понятия, входящего в систему понятий определенной области профессиональных знаний <2> (в нашем случае — в систему понятий юриспруденции). С помощью юридических терминов в уголовно-процессуальном законе выражается и закрепляется содержание уголовно-правовых предписаний. «Термин выполняет роль стержня, вокруг которого концентрируются все другие языковые единицы» <3>. Вместе с тем в тексте УПК РФ использованы и общеупотребительные слова, которые в специальных пояснениях не нуждаются. Законодатель прибегает к созданию дефиниций в том случае, когда считает необходимым разъяснить адресатам нормативно-правового акта смысл юридического термина (либо терминологического сочетания).

<2> См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1984. С. 706.
<3> Савицкий В.М. Язык процессуального закона (вопросы терминологии). М., 1987. С. 9.

Во-вторых, нет необходимости использовать в законе все те дефиниции, которыми оперирует уголовно-процессуальная наука. Так, дефиниция «предмет доказывания», используемая в теории уголовного процесса (в том числе и в учебной литературе), в уголовно-процессуальном законодательстве не содержится. Но в УПК РФ имеются ст. 73, где закреплены обстоятельства, подлежащие доказыванию по любому уголовному делу, ст. 421 и ст. 434, где данные обстоятельства указаны с учетом особенностей производства по отдельным категориям уголовных дел и, таким образом, обозначена совокупность этих обстоятельств, т.е. то, что в теории уголовного судопроизводства именуется предметом доказывания. Представляется, что рассматриваемая дефиниция ценна в научном и познавательном аспектах, но ее отсутствие в тексте закона отрицательного влияния на правоприменение не оказывает. Это относится и к ряду других понятий. Например, статья 151 УПК РФ именуется «Подследственность». Но понятия данного термина в законе не содержится. В то же время в уголовно-процессуальной науке ему уделено должное внимание: под подследственностью понимается и правовой институт, и совокупность признаков уголовного дела, позволяющих отнести его к ведению того или иного органа расследования, и компетенция органа (должностного лица) расследования <4>. С познавательной точки зрения такой подход вполне оправдан, но правоприменителю важнее, насколько четко определены в законе правила подследственности, а не ее дефиниция.

<4> См., напр.: Григорьев В.М., Селютин А.В. Подследственность в уголовном процессе (понятие, основания и порядок определения), проблемы разграничения подследственности между органами различных ведомств. М., 2002. С. 46 — 53; Мингалин Н.Ш. Процессуальные и организационные основы предварительного расследования: Учебное пособие. Екатеринбург, 2009. С. 47 — 48; Руководство по расследованию преступлений / Под ред. А.В. Гриненко. М., 2008. С. 99 — 115.

Вместе с тем существует потребность в законодательном закреплении ряда понятий, которые на сегодняшний день являются сугубо теоретическими, в том числе и дискуссионными, но без придания им юридической силы правоприменение не может осуществляться должным образом. Не ставя цель обсуждать весь перечень таких дефиниций, остановимся более подробно на одной из них. УПК РФ не содержит легального определения понятия «следственные действия» и их системы. «Именно законодатель, — считает В.В. Кальницкий, — «повинен» в том, что в теории существуют большие расхождения в понимании термина «следственные действия» и их круга» <5>. Вместе с тем законодатель не позволяет осуществлять следственные действия до возбуждения уголовного дела (за некоторым исключением), позволяет следователю давать поручение органу дознания о производстве следственных действий, в иных случаях употребляет этот термин, предполагая наличие его точного значения. Такие законодательные предписания могут быть реализованы при условии, что понятие и перечень следственных действий известны. Иначе, например, следователь может поручить органу дознания предъявить обвинение, избрать меру пресечения и т.п. <6>. Но конкретности в этих вопросах правоприменитель не имеет, а это ведет к ошибкам и нарушениям при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности.

<5> Кальницкий В.В. Следственные действия: Учебно-методическое пособие. Омск, 2001. С. 10.
<6> Там же.

В действующем УПК РФ дефиниции располагаются не только непосредственно в соответствующих нормах закона, но и в специально созданной для этого ст. 5 УПК РФ «Основные понятия, используемые в настоящем Кодексе». Следует отметить, что аналогичные статьи имелись и в более ранних законах, что не вызывало ни научных дискуссий, ни проблем в правоприменении. Так, УПК РСФСР 1923 г. содержал ст. 23, которая начиналась словами: «Содержащиеся в настоящем Кодексе термины имеют, если нет особых указаний, следующее значение…». Статья 34 УПК РСФСР 1960 г. имела следующее название: «Разъяснение некоторых наименований, содержащихся в настоящем Кодексе». Отличались они и количеством имеющихся дефиниций. В УПК РСФСР 1923 г. их было 13, в УПК РСФСР 1960 г. — 16, в УПК РФ (по состоянию на июнь 2009 г.) — 65.

Сопоставление текстов упомянутых статей показывает, что ряд дефиниций являются «переходящими», хотя содержание их несколько отличается. К числу таковых относятся: «суд», «судья», «прокурор», «следователь», «законные представители», «близкие родственники», «постановление» и др. Вместе с тем число основных понятий в ст. 5 УПК РФ значительно увеличено, что побуждает оценить данный шаг законодателя.

Представляется, что объем рассматриваемой рубрики должен быть оптимальным. Иначе использование ее будет затруднено. Существующая в нынешней редакции ст. 5 УПК РФ с этой позиции не безупречна. На данное обстоятельство правильно обращает внимание В.В. Николюк, отмечая при анализе ст. 5 УПК РФ, что законодатель не имеет четкого представления как о системе основных понятий, употребляемых в основном источнике уголовно-процессуального права, так и о действительном содержании конкретных ключевых уголовно-процессуальных терминов <7>.

<7> См.: Николюк В.В. О совершенствовании статьи 5 УПК РФ // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: Сб. материалов XIX международ. науч.-практ. конф. (19 — 20 февраля 2009 г.): В 3 ч. Ч. 2 / Отв. ред. Д.Д. Невирко. Красноярск: Сибирский юрид. ин-т МВД России, 2009. С. 204.

Анализ содержания рассматриваемой нормы порождает и второй вопрос — о логичности включения (невключения) в нее тех или иных определений. Например, в п. 11 ст. 5 УПК РФ дано понятие одной из мер процессуального принуждения — задержания подозреваемого. Вместе с тем понятия иных мер принуждения не приводятся. Хотя среди них есть не менее значимые — заключение под стражу, залог, подписка о невыезде, привод и др. По значимости, упоминаемости в тексте УПК РФ, применяемости на практике они не уступают задержанию подозреваемого, однако столь пристального внимания законодателя не вызвали <8>.

<8> Полноты ради считаем необходимым указать, что в п. 42 ст. 5 УПК РФ имеется определение «содержание под стражей». Но это не одно и то же, что и заключение под стражу.

Подобное можно отметить и в отношении контроля телефонных и иных переговоров, понятие которого отражено в п. 14.1 ст. 5 УПК РФ. По сути, здесь дано наименование и определение одного из следственных действий. Почему же в рассматриваемой статье не приведены понятия иных действий, относящихся к числу следственных?

Следующее замечание. Законодатель обозначил, что в рассматриваемой статье он поясняет основные понятия. Иными словами, определил специальное значение используемых слов. Не возникает сомнений, что такие определения должны быть весьма точными и иметь одинаковое значение применительно ко всему тексту закона. К сожалению, это не всегда так. Приведем примеры.

В п. 48 ст. 5 УПК РФ указано: «Суд — любой суд общей юрисдикции, рассматривающий уголовное дело по существу и выносящий решения, предусмотренные настоящим Кодексом». В п. 54 исследуемой статьи обозначено: «Судья — должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие». В последующем тексте УПК РФ эти термины употреблены следующим образом. В ч. 2 ст. 29 УПК РФ закреплено, что только суд, в том числе в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения, в частности об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о проведении обыска и выемки в жилище, о временном отстранении обвиняемого от должности и др. Вместе с тем в правовых нормах, регламентирующих порядок вынесения таких актов (в нашем случае — ст. ст. 108, 114, 165), в качестве субъекта принятия решения упоминается не суд, а судья. Очевидно, что где-то произошел терминологический сбой, которого при наличии специальной нормы, содержащей основные понятия, быть не должно.

Кроме того, не вполне удачным представляется определение судьи через такую категорию, как правосудие. Данный термин достаточно часто употребляется законодателем, но понятия его ни в одном из нормативных актов не сформулировано. Он не имеет однозначного понимания в теории уголовного процесса. К тому же не охватывает все аспекты деятельности судьи.

Касаясь содержания дефиниций, закрепленных в ст. 5 УПК РФ, нельзя не заметить, что, во-первых, в теории уголовного процесса практически нет единства мнений относительно любой дефиниции, во-вторых, мы не являемся сторонниками привнесения громоздких теоретических определений в текст закона. С помощью рассматриваемых дефиниций в уголовно-процессуальном законе должны выражаться и закрепляться соответствующие нормативные предписания. И не более того. Поэтому такие определения должны быть функциональными. Это не означает, что мы умаляем значение понятий и определений, формулируемых в теории уголовного процесса. Теоретические понятия выполняют не регулятивные, а иные функции, например познавательную.

Если попытаться определить общие правила построения данной специальной статьи (ст. 5 УПК РФ), не вдаваясь в обсуждение каждой отдельной дефиниции, включенной в текст закона, то для этого необходимо, на наш взгляд, следующее.

Во-первых, необходимо сформировать перечень терминов, нуждающихся в законодательном определении. Во-вторых, определиться, какие из них следует закрепить в специальной норме, а какие непосредственно в тексте закона. При этом необходимо учитывать, что, с одной стороны, наличие такой нормы позволяет освободиться от размещения дефиниций в тексте статей закона, что упрощает его форму и содержание. Но есть и оборотная сторона — подобный способ может затруднять пользование законом. Приходится постоянно обращаться к началу его текста, что значительно осложняет работу с ним, особенно если этот текст достаточно велик по объему <9>. Для облегчения процедуры нахождения дефиниции в объемных нормативных актах, каким является УПК РФ, она может быть помещена в месте, обусловленном логическим ходом развития нормативных предписаний. Исходя из этого, местонахождение многих дефиниций, ныне содержащихся в ст. 5 УПК РФ, можно было определить иначе.

<9> Подробнее об этом см.: Рабец А.М. Проблемы законодательного закрепления юридических дефиниций // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сб. статей. Т. 1. Н. Новгород, 2001. С. 327.

И, в-третьих, дефиниции должны быть связаны между собой и с иными уголовно-процессуальными нормами. Более того, они являются неотъемлемой частью уголовно-процессуальных предписаний и носят обязательный характер, а поэтому должны быть точны как в своем содержании, так и в использовании.